Море молчит — и дышит. Яркую, крупную, над морем низко зависшую (как будто ни в чем не бывало, наплевав на земной туман) небесную сверкающую солевую граненую недвижимость уже почти невозможно отличить от небесной же движимости — сверкающий рейсовый самолет, сам с минуту назад казавшийся астрономической штучкой, идет на таран звезды — в последний миг разминувшись лишь в миллиметре. Море за занавесом тихо пережевывает камушки во рту, как актер, тренирующий дикцию — чтобы потом в шторм выплюнуть их таки в ярости зрителям в лицо. Я круто разворачиваюсь в заедающем песке — и иду в противоположную сторону, к Мецициму. В пустом кафе надрывается Cure: «I will always love you!» — интересно, как они умудряются даже в святые, вроде бы, слова вложить гнусной падшей интонацией и музоном какой-то двусмысленный подтекст?
Зои уже оклемалась, но лэптопа моего здесь тоже нет.
— Хочешь, я тебе принесу отварных broad beans? — мирно предлагает мне Зои — сидящая, пока нет гостей, с ногами в проваливающихся восточных диван-сараевых креслах. — С чесноком и крупной морской солью?
Не надо. Ничего уже не надо. Ничего из того, что люди могут предложить — не надо. Кажется, что никогда не дойти отсюда на гору, до Яффы — эффект перевернутого телескопа — а когда стоишь там, вверху, на горке, в Яффе — и смотришь вниз на город — наоборот кажется — что город далекий, недосягаемый. Хотя и то и другое умещается на правой и левой ладони. И дойти-то быстрым шагом — в минуты. Если, конечно, ни о чем по пути не задумываться. Какая-то странная закрутка времени, притворяющегося пространством. На полпути, на опустевшем уже, уже ночном совсем пляже, выдергиваю звонящий телефон из кармана — занеся уже палец, готовясь уже казнить очередной твой входящий звонок — и тут вижу: номер итальянский. Не мог же ты додуматься, — думаю, — вытребовать срочно у дружков итальянскую симку, чтобы прорвать карантин? Нет, думаю. Точно не ты. Думаю: ладно, рискну, отвечу. Вынула наушники плэйера из ушей.
— Алло, алло, мне ваш телефон доктор Цвиллингер дал! — очень густой, мясистый, кашляющей густоты, чрезвычайно громкий, не стесняющийся себя голос. — Мы с ним большие друзья — мы как-то раз отдыхали вместе на озере Комо! Я живу — от него с другой стороны гор — я из Милана!
Я говорю:
— Я крайне занята сейчас. Не могу говорить.
— Алло! Алло! Это чрезвычайно важно! Меня зовут Калман, но вообще-то можете меня называть Шломо. Мне необходимо с вами срочно встретиться! Я кинопродюсер, делаю проекты для Голливуда. Доктор Цвиллингер порекомендовал мне вас — мне нужно, чтобы вы мне срочно написали гениальный сценарий!