— В последнее время мы обходили осторожно, словно глубокий овраг, одно слово, товарищ командующий…
— «Оборона», — вставил Пуркаев.
— Совершенно верно, — согласно кивнул Ильин-Миткевич. — Да, оборона — отражение атаки превосходящих сил противника. Нам почему-то не верилось, что вражеская армия на каком-то этапе войны может иметь преимущество. Как ни горько, но уже в первый день битвы, на мой взгляд, приходится думать о старой государственной границе и в данный момент сожалеть о совершенно не вовремя законсервированных там укреплениях.
— Я поручаю вам заняться ими, — сказал командующий Ильину-Миткевичу.
Раздался телефонный звонок. Кирпонос снял трубку, и все услышали знакомый голос начальника связи генерала Добыкина:
— Товарищ командующий, сейчас Москва передает по телеграфу очень важную директиву наркома.
Кирпонос порывисто встал:
— Извините… Пойдемте со мной, Михаил Алексеевич.
В переговорной дежурный офицер подал командующему боевые донесения. В полосах Шестой, Двадцать шестой и Двенадцатой армий шли упорные оборонительные бои. Противник не смог перейти там государственную границу и глубоко вбить танковые клинья. Ему удалось, не считаясь ни с какими потерями, ворваться только в Перемышль.
— Михаил Алексеевич, эта дорога на Львов, — встревожился Кирпонос. — Командарм Костенко должен отбросить фашистов за реку Сан.
— Потребуем к утру восстановить положение.
— Да, к утру! И не позднее.
Из телеграфного аппарата с легким шуршаньем потянулась лента, и выстроились четко отбитые слова, над которыми сразу пришлось Кирпоносу крепко задуматься. Нарком требовал силами Пятой и Шестой армий с привлечением не менее пяти механизированных корпусов и всей авиации фронта, при поддержке дальней бомбардировочной авиации Главного командования нанести удары по сходящимся направлениям на Люблин, окружить и уничтожить группировку противника, наступающего на фронте Владимир-Волынск — Крыстынополь, и к исходу двадцать четвертого июня овладеть районом Люблина. Продолжая думать о сложности этого задания, Кирпонос протянул ленту Пуркаеву.
Тот принялся читать с необычайной быстротой. Кирпоносу показалось, будто Пуркаев меряет ленту на аршин.
— С наступлением сейчас трудно согласиться. Можно встречным ударом закрыть пробитые бреши, но после такого горячего дня овладеть Люблином?! Это слишком… У нас не хватит сил. — Начштаба, стараясь не запутать ленту, осторожно положил ее на столик.
— Вы за оборону?
— Решительно!
— Противник владеет инициативой, всякая пассивность может нам дорого обойтись.
— Я думаю, Михаил Петрович, в этой ситуации только упорная оборона на заранее подготовленном рубеже способна измотать и обескровить сильного врага.