Слушая комдива, Вагин соглашался с ним: «Да, в этой обстановке нельзя поступить иначе. Разве можно влить в дивизию тысячи безоружных людей? Через несколько суток кончатся все продукты и голод заставит нас выйти нз лесу».
Как только лагерь опустел и всех тяжелобольных врачи забрали в медсанбат, комдив приказал саперной команде поджечь деревянные бараки, а ряды колючей проволоки разметать трофейной взрывчаткой. Потом он выслушал Вагина и заметил:
— Сюрприз… Ты слышишь, комиссар, какая полевая крепость у нас в тылу оказалась? Скверно. А что скажет начальник штаба?
— Надо наблюдать за Гусенцами. И, как говорится, беда идет — вторую ведет… В баках кончилось горючее. Запас бензина ограничен. К месту нашей стоянки можно доставить только пушки, продукты, патроны и раненых. Придется уничтожить целую колонну машин.
— Что делать?.. Не будем же дарить ее врагу.
Водители выслушали приказ начальника штаба молча, потупя головы.
«Уничтожить все лишние машины, и в первую очередь — легковые. Шутка сказать! Вот так просто взять и расстаться на скорбной дороге с верной «эмушкой», да еще прикончить ее своей собственной рукой», — возмущался в душе Бугай. Конечно, есть нерадивые шоферюги, даже гайки не подкрутят, а вот он сердце свое в машину вкладывал. «Эмка» в крепких переплетах побывала, а исправная, послужить еще может на славу. Бензин тоже найдется, НЗ имеется. Бугай бросился к полковнику:
— Товарищ комдив, как же так?.. Неужели «эмку» прикажете сжечь?
— Надо. На коней пересядем.
— Я бензин найду.
— Знаю. Но он другим нужен.
— У меня запасная канистра есть.
— Отдай артиллеристам.
— А куда я ваш чемодан с вещами дену?
— Утопи в озере. Только смену белья оставь.
— По-нят-но, — протянул Иван.
С чувством неотвратимой беды он подошел к «эмке» и со всего размаха стукнул увесистым гаечным ключом по ветровому стеклу. От тяжелого удара оно брызнуло серебром…
Из-за кустов на коне показался адъютант Коровкин. Он вел на поводу запасного буланого жеребца с белой звездочкой на лбу. Коровкин взглянул на искалеченную «эмку» и, погладив гриву своего коня, усмехнулся:
— Вот когда, Иван, одна лошадиная сила лучше сорока.
Бугай приподнял капот и со злостью шарахнул по карбюратору, да так, что посыпались искры. Потом он прямо из канистры плеснул на сиденье бензином и, достав спички, сказал:
— Посторонитесь, товарищ адъютант, а то я вашим скакунам хвосты присмолю.
Пламя завихрилось, загудело внутри машины и высунуло из всех щелей горячие языки.
«Сожрал огонь мою «эмушку», — отступая, подумал про себя Иван.
Под ногами у него звякнули сваленные в кучу помятые трубы. Он споткнулся, с грохотом сел на трофейный барабан.