— Тогда мне не о чем больше говорить, — промолвил Келеборн. — Но не пренебрегай легендами, дошедшими к нам из древних времен, нередко случается, что в бабушкиных сказках хранится то, что когда-то нужно было знать мудрецам.
* * *
Теперь Галадриэль поднялась с травы и, взяв у одной из своих девушек-прислужниц чашу, наполнила ее белым медом и подала Келеборну.
— Пора выпить прощальную чашу, — сказала она. — Пей, Владыка галадримов! Пусть твое сердце не печалится, хотя ночь следует за днем и уже вечер наш близок.
Потом она поднесла чашу каждому путнику и попрощалась. Но когда они выпили, она велела им снова сесть на траву, для нее и Келеборна были поставлены кресла. Прислужницы молча стояли за ней, пока она смотрела на гостей. Наконец она снова заговорила.
— Мы выпили прощальную чашу, — сказала она, — и тень расставания пролегла меж нами. Но прежде чем вы уйдете, в память о Лотлориэне я привезла вам дары Владыки и Владычицы галадримов. — И она обратилась к каждому по очереди. — Вот дар Келеборна и Галадриэль предводителю вашего Братства, — сказала она Арагорну и дала ему ножны, сделанные точно по его мечу. Они были украшены изображениями цветов и листьев из серебра и золота, а в середине эльфийскими рунами из драгоценных камней было выложено имя меча — «Андурил» и его родословная. — Клинок в этих ножнах не потускнеет и не сломается даже при поражении, — сказала она. — Но не нужно ли тебе еще чего-нибудь от меня? Меж нами опускается Тьма, и, быть может, мы не встретимся больше, разве что на дороге, откуда нет возврата.
И Арагорн ответил:
— Госпожа, вы знаете мое желание, и вы долго хранили то единственное сокровище, которое мне нужно. Но не в вашей власти дать мне его, даже если бы вы захотели, и только через Тьму смогу я прийти к нему.
— Но может, хоть это облегчит твое сердце, — сказала Галадриэль, — ибо это было оставлено, чтобы я передала тебе, если ты будешь проходить через нашу землю. — Она взяла с колен крупный зеленый камень, оправленный в серебряную брошь в виде орла с распростертыми крыльями, и, когда она подняла брошь, камень сверкнул, как солнце в весенней листве. — Этот камень я когда-то дала своей дочери Кэлебриан, а та — своей; теперь он переходит к тебе как символ надежды. И в этот час прими имя, предреченное тебе: Элессар, эльфийский Камень дома Эарендила.
Арагорн взял Камень и приколол брошь к груди, и все, кто видел его, удивились. Они не замечали раньше, как он высок и как по-королевски величествен: казалось, многие годы труда и забот спали с его плеч.