Девушку тут же устроили на кровати, подложив под спину подушки и расположив раненую руку так, чтобы не причинять неудобств.
– Ты говорила про игру, – начала Алиса, когда остальные тоже расселись – кто на кресле, кто, как Влад, прямо на подоконнике. – Можешь рассказать нам то, что знаешь?
Вера тихо вздохнула:
– Я бы не советовала вам в это влезать, лучше держитесь подальше.
– Мы понимаем, но уже влезли, так что можем пропустить этот этап и сразу перейти к сути, – предложил Олег. Похоже, ему, как и Юле, вовсе не нравилась спасенная.
Девушка помолчала, словно собираясь с силами, затем отхлебнула из кружки и только потом заговорила.
– Я не слишком много знаю, хотя в игре уже больше месяца… Я попала в нее случайно… или не случайно, теперь уже не знаю…
– Рассказывай, – попросил Влад, он неотрывно смотрел на незнакомку.
И она приступила к рассказу.
Верочке было девятнадцать, когда она устроилась секретарем в одну из довольно успешных юридических фирм. Работа шла неплохо, если не принимать во внимание поэтический дар шефа. В свободное от ведения дел время (а вел он дела действительно хорошо и был востребован) шеф сочинял стихи и диктовал их Вере. Ничего более несуразного и глупого ей до сих пор, пожалуй, еще не приходилось слышать – сказывалось отсутствие серьезного опыта. Иногда было очень сложно удержать лицо, и Верочка тихо хихикала. Шеф тогда краснел, бледнел и так искренне обижался, что становилось его жалко.
– Что-то не так? – спрашивал он обеспокоенно.
– Нет, что вы, Максим Петрович, – поспешно отвечала Вера.
Конечно, работа секретарем ее совершенно не устраивала и часто казалась унизительной, но нужно же начинать с чего-то. В любом случае, вкалывая в конторе, наберешься опыта, который можно применить в дальнейшем.
Но в остальном начальником шеф был неплохим, обращался с секретарем по-доброму, а отправляя за коньяком и закуской к приходу очередного значимого клиента, обязательно спрашивал: «Донесешь?» – окидывая полным сомнения взглядом хрупкую Верочкину фигуру.
К этому времени Вера уже семь лет занималась в секции дзюдо, прекрасно плавала, могла сорок раз отжаться на кулаках от пола и после работы в буквальном смысле бегала в институт, где училась на вечернем. Но шефу про свою физическую подготовку, конечно, не говорила, чтобы не расстраивать. Кажется, ему было приятно, что вокруг собираются слабые эфемерные создания.
Вот и в тот вечер к шефу пришел клиент. Верочка не обратила бы на него внимания, но шеф вдруг вместо обычного эконом-варианта заказал дорогой коньяк и, отсчитывая деньги, добавил: «Купи закуски получше. Вы, девочки, в этом разбираетесь». Гость, с волосами средне-русого цвета, невыразительными серыми, слегка водянистыми глазами, сидел в кресле, и его черный, ни о чем не говорящий костюм сливался с обивкой. Вера бросила взгляд на его обувь – где-то она слышала, что мужчин нужно оценивать именно так, – и разочаровалась: ботинки не похожи на дорогие, эксклюзивные, и к тому же пыльные. Никак не тянет не то что на олигарха, но даже на человека солидного достатка. Скорее всего, так, на подхвате, один из тех, кто кормится ногами, бегая по разным делам и урывая крохи. С чего такое почтение, абсолютно непонятно. Она сходила в магазин, постаравшись выполнить поручение как можно лучше, и, вернувшись, услышала обрывок странной фразы.