Сняв башмаки, Худаяр-бек сел на палас, прислонился спиной к постели и достал трубку. Набив ее табаком, он позвал Кербалай-Джафара.
- Поди сюда и заодно дай мне огня. Да иди же, потолкуем о том о сем.
Кербалай-Джафар также снял башмаки и, подсев к Худаяр-беку, зажег спичку, дал ему закурить.
- Эх, дядя Кербалай-Джафар! - заговорил Худаяр-бек, дымя трубкой. - Не должен был ты рассказывать мне об этой истории; ведь словно стрелу в сердце вонзил. Да проклянет аллах родителя дяди Мамед-Гасана! Опозорил меня при всем народе. Сколько лет прожил, а никогда еще так опорочен не был.
Сказав это, Худаяр-бек приподнялся и протянул трубку Кербалай-Джафару. Со словами "о аллах" - тот принял трубку и, затянувшись, сказал:
- Правильно изволишь говорить, Худаяр-бек! Только что было делать бедному дяде Мамед-Гасану, он ведь ни при чем. Если бы ты предупредил его, когда брал осла, ничего бы этого не случилось. Он бы знал, что осла взял ты, и не послал бы сына.
- Клянусь твоим именем, осла он мне сам дал. Он дал, этот нечестивец, этот Омар3. Почему ты не хочешь мне верить?
- Зачем не верить, я тебе верю.
- Клянусь Кораном, он сам отдал. Что же в самом деле я не мог другого осла найти? Я, староста трехсот дворов, стал бы тайком брать чужих ослов?
- Да нет же, я верю. Как можно не верить!
Сказав это, Кербалай-Джафар приподнялся и протянул трубку обратно Худаяр-беку. Тот затянулся раза два и проговорил:
- Теперь ты сам увидишь, дядя Кербалай-Джафар. Если я не отомщу дяде Мамед-Гасану, то сбрею вот эту бороду.
- Но что ты можешь ему сделать? - спросил Кербалай-Джафар, усмехнувшись.
- Глаза ему бельмами покрою, вот что я ему сделаю. Не я ли старший над ним? Дня не бывает, чтобы он ко мне за делом каким-нибудь не обратился. Повалю в грязь под ноги и растопчу! Вот что я сделаю.
В комнату вошел мальчик лет десяти-двенадцати, неся в руке глиняный котелок. Он поставил котелок на землю перед Кербалай-Джафаром и сказал:
- Отец, сегодня мама немного пережгла мясо. Попробуйте. Хорошо, если сможете кушать...
- Ах, чтобы в могилу отца твоей матери... - гневно начал Кербалай-Джафар. - Велик аллах! Проклятье шайтану! Что за несчастье нашло на меня. Дня не бывает, чтобы эта собачья дочь не пережгла мясо или не дала его утащить кошке...
- Нет, отец, мама тут ни при чем,- сказал мальчик тихо, наклонившись к отцу. - Она ходила сегодня в баню и поручила Гонче присмотреть за мясом. А Гонча чем-то занялась, недосмотрела, мясо и пригорело.
- А что случилось? - заворчал Кербалай-Джафар. - Пусть баня обрушится на голову твоей матери, надо ей было идти в баню непременно сегодня?