Сказал и опять притих, погружаясь в воспоминания.
– Задумывались ли вы, господа, – почти шёпотом, не отрывая взгляда от проходящей череды картин, произнёс Пушкин, – что сию минуту, мы сами того не желая, столь же незримо и неслышно пропускаем сквозь душу волшебные частицы добра, они засевают её прекрасными ростками. Я всегда знал, что в каждом из нас, живут два волка – добрый и злой. Как вы думаете, какой из них побеждает?
– В моей душе, – поспешил ответить попугай Кешка, – если и живут, то два попугая. Для волков там места не хватит, я маленький!
– Волк в душе, дорогой, – ласково сказала бабушка Василисы, – это добро и зло. Просто Александр Сергеевич, поэт, он добро и зло представляет в образе волков.
– Тогда чё думать? – всполошился попугай. – Тот, который раньше родился, тот и старший…
– Нет, нет, Ваше Высочество, смею с вами не согласиться, – Пушкин подошёл к попугаю и тихонько пальцем постучал Кешку по клювику, – побеждает тот, которого мы кормим…
– При чем здесь, сударь, Мадонны Рафаэля, – не унимался Кешка. – Разве мы кого-нибудь сейчас кормим? Кстати, яблочки мочёные я уже склевал, надо бы добавить…
– Непременно, непременно… – задумчиво произнёс Александр Сергеевич. – Картины Рафаэля кормят душу добром, покоем и тишиной, наполняют сердце щедростью.
– Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
В это время в комнату тихонько по стеночке вошли с подносами несколько девиц в белых передничках. Они принесли и принялись уставлять гостиный стол вазочками с конфетами, печеньями и пряниками. Среди пряников особо выделялись тульские. Тульская сдоба сразу наполнила комнату густым медовым духом. Рибаджо в это время поднял руку, описал в воздухе ладонью круг и картины исчезли.
– Похвально, похвально, голубчик, – восхитился Александр Сергеевич искусством волшебства Рибаджо. – Для вашего юного возраста, похвально. Хотя я думаю, ваша бабушка показала бы нам более полную галерею картин Рафаэля, не так ли Лючия?
Рибаджо не дал бабушке ответить.
– Смею заверить вас, сударь, – немного обиженно сказал Рибаджо, – что и у бабушки мало что, в этом случае вышло бы. Все картины собранные в музеях я вам показал. Остальные находятся в частных коллекциях,290 а тревожить владельцев я не решился, не обессудьте.
Пушкин виновато улыбнулся, протянул Рибаджо руку для пожатия.
– Простите, не подумавши сказал. Обидеть вовсе не хотел! – Пушкин порывисто схватил из вазы тульский пряник и подал его Рибаджо. – Может быть, вот это подсластит вам горечь нечаянно причинённой обиды…