— Ага! — сказал он. — Приступим. Буратино!
— Я! — Денис поднялся.
— Приятно познакомиться. Садись. Папа Карло!
— Это я, — отозвался Митрофан Белов, сидевший перед папой на первой парте.
— Понятненько, — папа углубился в список. — А почему тут нет твоего лучшего друга?
— Колябзика? — удивился Митрофан. — А чё ему тут быть? Он же не из нашего класса.
— Какого Колябзика? Почему у вас тут нету Джузеппе?
— А его Виктор Геннадич выкинул из пьесы. У нас сокращенная версия, — пояснил Денис.
— Спасибо, Буратино. Ну и ладно. Обойдемся без сизоносых. Сверчок! Сверчо-ок!
— Его нет! — доложил чей-то голос.
— И где же он?
— Он с родителями в Турцию уехал, — сообщил все тот же источник, близкий к семье Сверчка.
— И кто за него?
Весь класс одновременно пожал плечами, как одна большая команда по синхронному плаванию, выполняющая элемент программы.
— А ну и фиг с ним! — сказал папа. — Обошлись без Джузеппе, обойдемся и без насекомого.
— А как же я с ним буду говорить? — заволновался Денис.
Папа на секунду задумался.
— А мы вот что сделаем! Сверчок, он же существо маленькое, правильно? Вот таким он у нас и будет. Ты будешь говорить с ним, нагибаясь к сцене. Словно он где-то там по полу ползает. Ну или там сделаешь вид, будто взял его в ладонь. А кто-нибудь в это время за сценой будет голосом Сверчка произносить его реплики. Кто хочет быть голосом Сверчка? Никто? Тогда я волевым решением назначаю на эту вакантную должность Соню. Ты поняла?
— Поняла, — сказала Соня.
— Смотрим дальше. Тэк-с, какой-то Мальчик. Какой там еще Мальчик?
— Я! — откликнулся Андрей Михно. — Это мальчик, которому Буратино продает свою азбуку за четыре сольдо!
— Даже забыл, что там есть такой. Ладненько. Угу. Карабас Барабас. Ну это я. Жаль, конечно, что Виктор Геннадьевич не пришел.
— Виктор Геннадич любил повторять, что актеру позволено не прийти на спектакль только в одном случае: если он умер! — вдруг воскликнул Денис.
Инна погрустнела. Она вспомнила, что то же самое бабушка говорила о своей ежедневной пятиминутке на большой перемене, когда весь учительский состав в обязательном порядке собирался в кабинете директрисы.
— А теперь, выходит, Виктор Геннадич сам не пришел! — скорбно и надрывно пожаловался Денис.
— Ну, как видишь, бывают исключения, — встал на защиту папа. — Получается, что актер может пропустить спектакль, еще и если у него сломалась машина. Или если родители увезли его в Турцию… Ладно. Так, теперь моя правая рука. Дуремар!
— Я! — с дальней парты поднялся долговязый Сашка Пилишвили. На нем были огромные болотные сапоги, из которых он торчал, как засохший букет из высокой вазы.