– Она была так молода.
Эмили опять кивнула. Должно быть, ее сыну было всего семь лет, когда она умерла.
– И они только что поженились. – Женщина открыла губную помаду. – Так трагично.
Эмили застыла.
– Да, конечно, – пробормотала она.
Только что поженились. Женщина говорила не о матери Луки, а о его жене.
Эмили вернулась в зал. Лука сидел с кем-то из гостей, слегка отодвинувшись, между ними оставался свободный стул.
Это так на него похоже. Изоляция. Он поднял голову и увидел ее, мелькнула улыбка, от которой растаяло сердце, и пододвинул пустой стул к себе ближе. Чувствуя себя мошенницей, она села рядом.
– С тобой все в порядке? – шепнул он ей в ухо. – Ты немножко бледна.
– Чуть-чуть устала. – Она слушала музыку, Лука тихонько держал ее за руку, гладя звенья цепочки браслета и запястье. Но Эмили уже не могла расслабиться. Она сплела пальцы с его пальцами. Он позволил ей это сделать, но она знала, между ними огромная пропасть, через которую надо попытаться построить мост.
– Как ее звали?
Он вопросительно посмотрел на нее.
– Твою жену, – выпалила она прежде, чем осторожность успела остановить ее.
Секунду он смотрел в изумлении. Потом все двери захлопнулись. И ей пришлось удерживать его, чтобы он не отнял руку.
– Что с ней случилось? – Эмили очень хотелось знать. – Какая она была?
Лука резко выдернул руку.
– Я не хочу говорить об этом.
Она видела, как чувство вины обуревает его, щелкнул внутренний замок, и он превратился в ледяную глыбу.
– Ты не возражаешь, если мы сейчас вернемся домой?
Девушка ничего не ответила, встала вслед за ним и плотнее завернулась в накидку. Лука не взял ее за руку, просто шел к выходу. Он не стал звонить Рикардо, быстрее было взять такси, а ему нужно уехать как можно скорее.
Лука сел на край сиденья, глядя в окно. Он ничего не видел кроме иглы шприца с болеутоляющим средством, слышал запах антисептика и пиканье механизма, каждую минуту добавляющего лекарство, капля за каплей, пытаясь поддержать ее, по мере того как уходила жизнь. Но он не видел ее лица. Забыл. Какая она? В тот момент, когда Эмили спросила, он был не в состоянии ответить.
– Ее звали Никки. Мы встретились в Оксфорде. На какой-то вечеринке или вроде того. Она бегло говорила по-французски и по-немецки. Я говорил по-итальянски и по-испански. Мы шутили, что охватываем весь континент.
Он любил ее, не так ли? Думал, что любил и не сможет чувствовать глубже, но воспоминание стиралось под натиском нынешнего безумия, и он ненавидел саму ситуацию. Лука чувствовал себя предателем, хотя и не хотел себе признаваться в этом.