Из-за задержки в Денвере самолет приземлился глубоко заполночь. Подавив желание немедленно помчаться к Дженне, Дилан решил, что она все равно сейчас мирно спит дома – лучше повидаться с ней утром. Поэтому он направился в свой дом.
Войдя, он скинул пиджак, сорвал с шеи галстук, щедро плеснул в бокал виски и рухнул в кресло в гостиной. Спать совершенно не хотелось, и не давали покоя мысли о последующих действиях. Разумеется, он увидится с Дженной, убедится, что она и ребенок в порядке, и в первую очередь выяснит, что стало причиной обморока. А что потом?
У Дилана все еще оставались вопросы, ответить на которые может только сама Дженна. Его глубоко ранило то, что она утаила от него такое. И только поэтому у него вырвались жестокие слова, которые он не сказал бы ей в другой ситуации. Впрочем, их отношения с самого начала нельзя было назвать обычными. В душе Дилан верил, что Дженна создана для него. Неужели все изменилось? Что он чувствует к ней сейчас кроме искренней заботы? Изменилось ли его отношение к этой женщине после того, как он узнал о ее прошлом? Дилан глотнул виски, ища ответ. Нет, его любовь к Дженне не уменьшилась. Да, его уязвило то, что она не открылась ему, но в сердце осталось прежнее чувство. Он обвинил ее, что она промолчала из недоверия к нему. Но разве он сам точно так же не поверил ее признанию, что она не знала об афере отца? Он даже не захотел ее выслушать!
Прошедшая неделя без Дженны, без ее голоса, смеха и поцелуев, стала для Дилана настоящим адом. Можно ли вообразить жизнь без нее? Черт, нет, конечно! Он хотел ее. Нет – он любил ее всем сердцем. И всегда будет любить.
Но вся сложность в том, что отношения между ними с самого начала были очень хрупкими. Не разрушил ли он их окончательно своими жестокими вопросами? Кажется, его слова сильно ранили ее. А его тогда занимал лишь собственный гнев. Но он все еще хотел знать всю правду. Они не смогут двигаться дальше, пока не прояснят все до конца. Шанс прав: что бы Дженна ни сделала в прошлом, это не имеет значения, потому что теперь она совсем другая. И она – мать его ребенка, женщина, которую он, Дилан, любит всей душой. Только это имеет значение. А с остальным он разберется, если Дженна ему позволит.
Было всего десять утра, а Дженна уже чувствовала страшную усталость. Милли не вышла на работу. Кажется, она сегодня утром страдала похмельем, если Дженна правильно истолковала ее путаную эсэмэску.
«Неужели я в ее годы была такой же? – подумала Дженна и ответила сама себе: – Конечно нет». Она в то время изо всех сил старалась быть незаметной, но неоценимой помощницей.