— Ну, я в отделе языков, это почти не в счет. Воображаю, как ты обмениваешься портфелями на платформе вокзала в Стамбуле, или что-то в этом роде, требующее отчаянной храбрости.
Он нахмурился.
— А тебе не кажется, что время самоуверенных нахалов прошло?
Как мило и нелепо эти слова звучали в его устах. И он это знал. Что-что, а пудрить мозги он умел.
— Я просто завидую, — сказал я, — сам-то я такой зануда.
Он пожал плечами. Его напомаженные черные волосы отливали в тон вечернему костюму.
— Можно что-то предпринять, — заметил он, — заняться чем-нибудь другим. Теперь жди перемен в любой день. Открываются всякого рода возможности.
— Например?
Бой балансировал на подбородке винным бокалом. Когда он заговорил, сдавленный бесплотный голос, казалось, раздался с потолка.
— А почему бы тебе не устроить его в Эм-Пи?>[20] — предложил Бой.
Крошка со злорадной улыбкой щекотала вытянутую шею Боя, чтобы тот уронил бокал.
— Не думаю, что из Виктора получится политик, — возразила она. — Не могу представить его участвующим в предвыборной кампании или выступающим с первой речью в парламенте.
— Он имеет в виду военную полицию, — сказал Ник. — Новое обмундирование. Начальником там Билли Митчетт. Да хватит тебе, Крошка! Засыплем весь стол битым стеклом.
— Лишаешь людей удовольствия.
Бой сбросил бокал с подбородка и проворно поймал. И тут же заказал бутылку шампанского. Мне уже представлялась утренняя головная боль. Я тронул Крошку за руку; какой шелковистой и упругой была ее кожа в этот поздний срок беременности.
— Думаю, пора домой, — сказал я.
— Черт возьми, — обратилась она к остальным, — уже воображает себя отцом.
Я понял, что пьян, пьян до отупения, безразличия; онемели губы, щеки словно покрылись коркой высохшей пены. Я постоянно следил за действием опьянения, полагая, как я думаю, что в один прекрасный день выпью лишнего и выболтаю все свои секреты. А потом, когда напиваюсь, то думаю, что так, должно быть, всегда происходит со всеми: люди становятся импульсивными, грубыми, сентиментальными, тупыми. Бой с Крошкой, склонившись над столом и прыская смехом, придумали какую-то забаву со спичками и кофейными ложечками. Ник закурил чудовищно толстую сигару. Шампанское было безвкусным.
— Послушай, — обратился я к Нику, — расскажи мне про эту самую военную полицию. Занятное ли это занятие?
Он задумался, щурясь от дыма.
— Думаю, что да, — не совсем уверенно произнес он.
— А как туда попасть?
— Об этом можешь не думать. Я все устрою. Переговорю с Билли Митчеттом. Он там часто попадает мне на глаза.
— А как насчет моего… — я повел плечами, — прошлого?