— С тех пор как стал работать в Департаменте, — ответил я.
Он снова кивнул и, беззвучно смеясь, продолжал изучать содержимое чашки.
— Знаешь, что будет, когда я сообщу в Москву? — спросил он.
— Полагаю, расстреляют?
Выпятив иссиня-красную нижнюю губу, он снова выразительно пожал плечами.
— В конце концов расстреляют.
— В конце концов.
Он снова с улыбкой распущенного дитяти обратил на меня свои выпученные глаза. Тихо спросил:
— Теперь жалеешь, что сказал мне?
Я раздраженно пожал плечами.
— Он шпион. Знал, на что идет.
Продолжая улыбаться, Олег медленно покачал головой.
— До чего сердит, — проворчал он. Я отвернулся и испугался собственного отражения в окне. Какой взгляд! — Ладно, не терзайся, Джон. Мы уже знаем об этом Петрове.
Я удивленно вытаращил глаза.
— Кто тебе сообщил? Бой?
Олег больше не мог устоять. Протянув руку, осторожно отщипнул вишенку с моей нетронутой булочки и отправил ее в рот.
— Возможно, — весело откликнулся он. — Возможно.
* * *
Дом на Поланд-стрит, куда я наконец добрался, провонял сигаретным дымом, человеческим потом и кислым пивом. Ночью была гулянка. Всюду пустые бутылки, втоптанные в ковры окурки, на полу в ванной блевотина морковного цвета. Я принялся открывать окна. В гостиной обнаружил молодого рослого блондина — оказалось, латвийский моряк, — спавшего в кресле, не снимая пальто. Бой тоже спал. Расчистив на кухне уголок, я заварил чаю и сел с чашкой, наблюдая ползущую по полу полоску солнечного света. Скоро явился Ник с Сильвией Лайдон на буксире. В военной форме.
— Где ты был? — спросил он.
— В Ирландии.
— Ах да. Огорчен кончиной твоего папаши.
Сильвия, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, стреляла в мою сторону глазами. Оба не спали всю ночь.
— Что делали? — переспросил Ник. — Так, ничего. Немножко пошумели.
Сильвия что-то возбужденно пробормотала.
— Ну, у обоих поразительно свежий вид, — заметил я.
У меня страшно болела голова. Ник шарил в поисках чего-нибудь съестного. Сильвия, опершись о стол, тормошила нитку жемчуга на шее. На ней было зеленое атласное платье и белые, до локтя, перчатки.
— О, Ники, — воскликнула она, — надо ему сказать!
Ники.
Я вспомнил, как танцевал с Сильвией Лайдон на корабле, когда мы пустились в плавание по Балтике, вспомнил резкий запах ее духов, прикосновение тощих грудей.
— Ну, давай, — убеждала она.
Ник избегал встретиться со мной взглядом. Открыл хлебницу и мрачно уставился внутрь. Сильвия подошла к нему, обняла за плечи и, снова глядя на меня, торжествующе улыбнулась. Я встал. Голова разболелась вовсю.
— Ну что ж, поздравляю. — (Ник ни словом меня не предупредил, ни единым словом). — Посмотрим, нельзя ли одолжить у Боя шампанского, а?