– Может быть. Но не я же его перегонял?
– Не вы. Но лезвия у этих водителей купили вы. По вашим же показаниям.
– Ну и что? Я же сказал: это вышло случайно.
– Якобы случайно. Дереник Абелевич, боюсь, в эту версию не поверит ни один здравомыслящий человек. К сожалению.
– Почему это «не поверит»?
– Потому что есть неоспоримые доказательства: совершенное преступление было тщательно продумано. По деталям. Случайностей здесь быть не могло. Факты вещь упрямая.
– Какие еще факты?
– Простые. Говорящие о том, что вы соучастник убийства. И разбойного нападения на трейлер.
– Гражданин следователь… О чем таком вы говорите?
– О фактах. Все, Дереник Абелевич, допрос окончен.
– Почему? Давайте все выясним!
– Выясним, но не сегодня. Подумайте. У вас есть время подумать. И рассказать следствию правду, пока не поздно.
Не дав Аракеляну ответить, Рахманов нажал кнопку. Дождался, пока конвоир уведет подследственного, и попросил пригласить на допрос Азизова.
Конечно, этот подследственный был совсем другим, чем Аракелян. Более умным, более расчетливым, более тонким в уловках. Рахманов не сомневался: инициатором и мозговым центром всей операции здесь, в Сухуми, был именно Азизов. Но, кажется, только здесь, в Сухуми. Сейчас, при третьем допросе, Рахманов все больше и больше склонялся к выводу: Азизову не было никакого смысла связываться с убийцами Дегтярева. «Амплуа» людей типа Азизова, как правило, совсем другое. Азизов может быть связан со спекуляцией в крупных размерах. С присвоением материальных ценностей. Наконец, с организацией подпольного производства. Но только не с убийцами. Тем не менее вину на себя Азизов брать не хочет…
Но если этот пожилой, больной сахарным диабетом человек не хочет брать на себя собственную вину, вряд ли, узнав о том, что стоит за похищением лезвий «Шик», он захочет брать чужую… Что ж, в любом случае пора словесных дуэлей с Азизовым прошла. Подумав об этом, Рахманов сказал:
– Роберт Арутюнович, у меня есть предложение. Давайте раскроем наконец карты. И покажем друг другу козыри. Вы свои, я свои.
Азизов поднял глаза. В те редкие мгновения, когда Рахманов видел эти большие темные глаза, ему казалось: он видит всю скорбь мира. Голос Азизова был под стать глазам: тихим, скрипучим, глубоко несчастным:
– Гражданин следователь, какие карты? Нет у меня никаких карт. И козырей нет. К сожалению…
– Ну уж, не надо так прибедняться… Ладно, раз карт у вас нет, раскрою свои. Единственная просьба: какое-то время меня не перебивать. Хорошо?
– Хорошо… Я ведь вас никогда и не перебивал…