– Повинуюсь, добрый мой хозяин.
Визирь поклонился халифу чуть менее глубоко, чем обычно проделывал это при дворе. И уже готов был сам укорить себя за недостаток почтения, но халиф, не заметив ничего предосудительного, поспешил по улочке к лавчонке, только что распахнувшей двери. Перезвон множества колокольчиков, от металлических до деревянных, выдавал принадлежность ее хозяина к жителям далекой Поднебесной империи.
Но халифу было все равно, откуда начинать свое странствие, и потому он несколько упоительных минут провел, рассматривая простые белые вазы с изысканным синим рисунком. Не менее ваз ему были интересны и пиалы, расписанные облаками и драконами. И даже бумажные картины, изображающие одинокое дерево у кромки воды или уснувших птиц, прячущих голову под крыло, вызвали у халифа необыкновенный восторг.
– Запиши, Умар, я хочу, чтобы мои покои украшала вот эта ширма. Пусть в кабинете поставят вот тот письменный прибор. Я хочу вкушать молоко из этих полупрозрачных пиал. А вазы, да-да, все четыре, пусть установят в гостевых покоях полуночной стороны. Да смотри, чтоб сегодня же!
Визирь кивал, записывал и думал лишь о том, хватит ли у него в кошеле монет, чтобы оплатить все капризы халифа. Приказчик лавчонки, хотя это мог быть и сам хозяин, радостно суетился, а полы кафтана халифа уже мелькали у выхода. И визирю пришлось, невероятно быстро исполнив повеление своего господина, устремиться за ним.
Следующей лавкой была лавка скобяных товаров, и визирь смог перевести дух. Ибо понятно, что халифу… о нет, владельцу поместья не по чину самому выбирать скобы для дверей или запоры на окна.
Потом наступил черед лавки книжной. Пытливый разум Гаруна аль-Рашида не мог насытиться одним лишь созерцанием мудрости мира, аккуратно составленной на пыльных полках.
– Умар, друг мой, я хочу, чтобы все эти книги сегодня же до заката украшали стены моего кабинета. И тогда вечерами, устроившись у огня, я буду предаваться изысканнейшей из страстей – чтению. А сейчас поспеши уплатить хозяину этих бесценных сокровищ ровно столько, сколько он запросит. Да не торгуйся, смотри. Не скаредничай! Помни, что, сэкономив даже дирхем, ты не станешь богаче и на медный фельс…
– Повинуюсь, хозяин, – проговорил Умар. Он постепенно входил в роль управляющего поместья при самодуре-хозяине. Владелец же книжной лавки, обожающе посмотрев вслед гостю, сухим тоном назвал визирю баснословную цену. И Умар вынужден был выложить все, до того самого фельса, ибо так хотел халиф… И ему, визирю и слуге, не пристало спорить. Хотя именно этого и желал бы Умар больше всего.