Как это хорошо, когда чувствуешь, что она тебе верит и сам веришь себе... Именно так и было в данном случае. Александра Васильевна сама разболталась и так мило рассказывала мне разные мелочи из своей жизни.
- Вы только не смейтесь надо мной, - упрашивала она кокетливо.
- Почему вы думаете, что я буду смеяться над вами?
Она сделала серьезное лицо, посмотрела на меня и ответила с самой милой наивностью:
- Вы такой умный...
Мне оставалось только расписаться в собственной гениальности, что я сделал молчанием, хотя и смутился от собственного величия. Кажется, это уж немножко много, а главное - преждевременно. Впрочем, я так далеко зашел, что действительность совершенно тонула в целом мире вымыслов и галлюцинаций. Я уже был знаменит по той простой причине, что она шла рядом со мной и так доверчиво опиралась на мою руку. Ведь я ее вел к такому светлому будущему и вперед отдавал ей всю свою славу, всю жизнь. И вековые деревья соглашались со мной, и плывшие в небе облака, и бродившие между деревьями тени...
Наденьке, наконец, надоело разыгрывать роль доброго гения, и она заявила без церемоний:
- Господа, я хочу есть... Голодна до бессовестности.
- Что же, отлично... Мы позавтракаем в ресторанчике доброй лесной феи, она же и ундина, - согласился я. - Это отсюда в двух шагах...
У меня в кармане был всего один рубль, и я колебался, как устроиться с ним: предложить дамам катанье на лодке или "легкий" завтрак. Наденька разрешила мои сомнения.
Мы весело отправились к доброй лесной фее, и я вперед рисовал себе этот уютный лесной уголок, который послужит приютом нашей любви, - в моем воображении она уже любила меня, и я говорил "мы". Я вперед любил этот приют и добрую лесную фею. Небольшая дачка совсем пряталась под столетними соснами.
- Вот и приют доброй лесной феи, - торжественно провозгласил я, вводя своих дам в палатку маленького садика.
Наденька уже раскрыла рот, чтобы рассмеяться, но взглянула на один из столиков, задрапированных акациями, и превратилась в немой вопрос. За столиком сидели Пепко и Любочка... Встреча была настолько неожиданна, что мы оба смутились и даже церемонно раскланялись, как дальние родственники. Любочка смотрела на меня торжествующими злыми глазами и улыбалась. Я ничего не понимал. Это был какой-то нелепый сон, и я с облаков упал прямо на землю. Пепко по присущей ему бессовестности подошел к Наденьке и попросил представить его "прелестной незнакомке", а я подошел к Любочке.
- Вы удивлены, да? - спрашивала она, подавая мне два пальца, и прибавила, сверкая глазами: - Ловко вы меня обманывали целую ночь, а я оказалась умнее вас. Доехала до Шувалова и сообразила все... Конечно, Агафон Павлыч должен быть дома, и вы меня все время водили за нос. Дождалась обратного поезда и вернулась... Ха-ха! Я видела, как вы погнались за своими дамами, и накрыла Агафона Павлыча. Он и не думал никуда уезжать... Я вам этого никогда, никогда не прощу!.. Вы бессовестный человек... Я даже не могла себе представить, что такие люди вообще могут быть. Вы - чудовище...