Она плюхнулась в просторное белое кресло. Шикарный вид на Берлин, открывавшийся из громадного окна, сегодня не радовал. Мысли разбегались.
Снова попробовала набрать Лелика. Теперь и его телефон находился вне доступа.
– Черт возьми, вашу мать за ногу, что происходит?! – воскликнула Полубогатова.
На низком фарфоровом столике зазвонил перламутровый смартфон «Диор». Номер не определился. Кто бы это мог быть?
С замиранием сердца Полубогатова взяла трубку.
– Здравствуй, Танюша, – послышался бодрый ненавистный голос.
– Маргоша, ты?
– Ну, а кто же? У тебя есть друзья, кроме меня?
– Ты… Чего надо?
– Звоню посочувствовать.
– Себе посочувствуй. Что ты такая на свет уродилась.
– Такая ослепительная? Спасибки за комплимент.
– Такая бл… Повторяю, что тебе от меня надо?
– Да тут узнала – этих дурачков, Лелика с Болеком, полиция арестовала.
– Что?!
– А ты не в курсе?.. Арестовали твоих соучастников, Танюша.
– Каких соучастников?!
– С которыми ты, дрянь такая, моего любимого мужа убила! Меня вдовой оставила! Сердце мне разбила!
– Поменьше сериального пафоса.
– И тебя, дрянь, тоже арестуют. Скоро.
– Это за что?
– А эти болваны тебя заложат. Потому что ты, дура, ничего лучше не нашла, как сразу начать продавать вещи, которые сперла из сейфа в «Альгамбре». Вот так вот.
– Не кудахтай. Помолчи секунду. – Полубогатова ощутила, что голова у нее закружилась.
– Ну ты освойся с мыслью этой, я тебя не тороплю, – хмыкнула Маргарита.
– И чего ты звонишь?
– По-дружески. Я еще увижу, как тебя в наручниках в Москву привезут.
– Это вряд ли, милочка. Я гражданка Испании. Меня не выдадут.
– Но и в Москву ты тогда ни ногой. Так что о наследстве, будь добра, забудь.
– А это мы посмотрим.
– А чего смотреть? Приезжай в Москву, поборешься за него. Тебя тут ждут не дождутся. Камеру уже приготовили. Когда ждать?
– Пошла ты к чертовой матери, прошмондень помойная! – не выдержала Полубогатова.
– О, завмаговские замашки проснулись. Спокойной ночи, торгашка… Хотя какое тут спокойствие.
Лелик очнулся от обморока, начал стонать, требовать доктора. Потом передумал и попросил несколько минут на раздумья.
Капанадзе решил дать возможность задержанному собраться с мыслями. Был риск, что тот выдаст на-гора продуманную версию, которую потом придется долго опровергать. Но с другой стороны, если продолжить давить кованым сапогом на его нежную психику, можно и до психушки имени Сербского довести. Так что лучше пускай посидит подумает.
Теперь Капанадзе молча и терпеливо смотрел, как Лелик мечется по комнате, постанывает. Один раз даже попытался со всего размаху впечататься лбом в стену, но Капанадзе его остановил со словами: