Ключей не было, пришлось ломать дверь. Следственная группа перерыла двухкомнатную квартиру с аккуратным евроремонтом, осмотрели все.
И за ванной отыскался пакетик со специальным пластиковым контейнером для токсичных веществ.
Что показательно, в нем был тот самый токсин, который послужил Вовану пропуском в мир иной.
На контейнере обнаружен отпечаток пальца Гольдиной.
Суд санкционировал арест, и Маргарита прописалась в камере.
– Нам на лекции прикол рассказывали, – объявила Принцесса. – Это еще в древности глубокой было. При советской власти. В семье одной отношения такие милые были – то он ей в глаз, то она ему сковородкой промеж ушей. Потом после очередного скандала с визгами, писками и битьем посуды телка пропадает. По сигналу родственников милиция к этому мужику с претензией – мол, что за шум-гам, где второй субъект скандала? А нет никого. Зато кровь есть. Его за цугундер, он в полувменяемом состоянии. Говорит – да, жену уконтропупил и в лесу закопал. А место, хоть убей, вспомнить не может. За все про все ему червончик гуманный советский суд выписал.
– Какой слог, – произнес аж заслушавшийся Капанадзе. – Какая экспрессия.
Утреннее совещание, проходившее в кабинете в отделении, где собрались его немногочисленные подчиненные, засияло новыми красками.
– Как умею, – огрызнулась Принцесса. – Так вы дадите девушке высказаться?
– Высказывайся.
– Так вот, по условно-досрочному этот кент откинулся. Как-то в Питер из Москвы приехал. А навстречу ему благоверная идет. Он в крик. За шкирман ее и в околоток. Ну она и разнюнилась. Не могла, мол, с таким козлом жить. Собрала манатки и умотала, а чтобы не искал, другой паспорт каким-то образом выправила и нашла свою любовь до гроба, счастлива и на позитиве вся. А он, значит, ни за что червончик мотал… Вот такая мелодрама.
– Хрена себе мелодрама, – возмутился Айфоныч. – А он зачем на мокруху покололся, баран?
– Говорил, умопомрачение нашло. После драки с ней стал думать, что действительно ее грохнул. И признался в том, чего не было.
– Ну и к чему ты это? – спросил Йог.
– А к тому, что у нас в юриспруденции сложился принцип – нет тела, нет дела. Пока не установлен факт смерти, так никто париться с возбуждением дела не должен.
– И это правильно? – спросил Капанадзе.
– Может, и правильно, – пожала плечами Принцесса.
– Принцип этот куда как раньше появился, – решился Капанадзе на небольшую лекцию перед неокрепшими юными умами. – Семнадцатый век, так называемое Кэмпденское дело, когда обнаружили на дороге окровавленные тряпки приказчика, нашли трех крестьян, которые от незатейливых и очень убедительных методов допроса признались в совершении преступления и были успешно повешены. А сама жертва объявилась через несколько лет – несчастного похитили пираты, и он провел эти годы у них в плену. Тогда и перестали вешать без мертвого тела. Принцип этот продержался до двадцатого века, пока его немножко не подвинула наука. Но все равно его чтили очень сильно, особенно в советской юриспруденции. Хотя иногда и нарушали. В семидесятые годы убили иностранную студентку, тело так закопали, что никто и не нашел. И убийца в эйфории пребывал, что ему ничего не будет.