Идущая впереди девушка внезапно остановилась, на уровне ощущения от нее пришла болезненная волна сильной судороги. Из леса показался человек. Толстый, практически шарообразный мужик с лысой, едва ли не блестящей головой. В мире, где можно выбрать любую внешность, быть толстым, лысым, потеющим мужиком с высоким голосом – это вызов. На мужике была черная, шелковая мантия.
Фауст, жрец старых богов.
Уровень: 71.
Жизнь: 1500.
– Ой, какая милая девушка! Вас-то я и искал. Поликарп, Михаил!
Из леса вышли два изрядно подгнивших зомби.
– Доставьте нашу гостью к пентаграмме и разденьте ее.
Зомби подошли к парализованной девушке, подхватили одеревенелое тело и потащили куда-то в сторону от дороги.
– Ну что, Филин? Видимо, мы нашли нужного нам плохого человека? Хватаем его?
– Погоди, Морген. Не торопись. Зачем портить такую замечательную картину?
– Какую?
– Распятая в пентаграмме прекрасная дева. Заметь, без одежды.
– Аааа…
– Ага.
– Так, осторожно крадемся за честной компанией. Надо выяснить все точно, вдруг он ее не в жертву принести захотел. Разденет, прочтет над ней гимн и отпустит.
Все, кроме Моргена, посмотрели на меня, как на идиота.
– Господа, повторяю еще раз, он ее разденет…
Народ понимающе заулыбался.
– Только не спалитесь, если что, мы тут прорубаемся через толпы нежити!
И мы последовали за жрецом, изображая диверсантов. В исполнении огра, гнома и закованного в тяжелые латы Моргена смотрелось это просто потрясающе. Представьте себе, Москва, красная площадь. Полдень. Через нее, внимательно косясь себе под ноги, крадется статуя Минина, за ней, позвякивая корпусом, банкомат Сбербанка, и, пристроившись в хвосте, поставленная на попа «газель». И никто их не замечает. Я сморгнул, картина вышла слишком живой.
– Ребята! Вы где? Я под станом лежу в пентаграмме, эти ублюдки испоганили амуницию!
– Мы уже рядом!
Прекратив изображать из себя стелс-пихоту, наша команда ломанулась через подлесок, оставляя за собой широкую просеку.
Через минуту мы были уже на поляне.
Мда, картина Репина, приплыли.
На поляне алой то ли краской, то ли кровью, вычерчено две фигуры. В одной из них лежала раздетая Элспер. Вид обнаженной спутницы на несколько мгновений парализовал весь отряд. Рядом, в пентаграмме, примерно впятеро большей, лежала огромная куча останков разумных. Причем рассортированная. В левом нижнем луче левые ноги, в верхнем центральном – головы, ну и тэдэ. Жрец, оставшийся в одних шароварах, стоял между пентаграммами, окруженный ярко-фиолетовой аурой. В руках у него был обсидиановый осколок солидных размеров. Осколок был необработанный и резал пальцы своему владельцу. Огромный живот колыхался в такт какой-то дикой горловой мелодии. Окружив пентаграмму полукругом, стояла толпа нежити. Десяток зомби, пара скелетов и какая-то тварь, что-то вроде помеси богомола и страуса, с пастью на очень длинной шее. Мда, словили пэкашера.