– Как представить?
– Финансовый директор «Час-Инвеста» с компанией.
Тот снова удалился, сообщил кому-то информацию, и тут с высокого крыльца дома стал спускаться сам хозяин особняка – Юлий Борисович.
Он не мог скрыть абсолютного удивления, подошел к визитерам, протянул Косте мягкую вспотевшую руку:
– Чем обязан, Константин Иванович?
– Вот, – смущенно и в какой-то степени виновато улыбнулся тот, – ехали мимо, решили притормозить. Глянуть, как живете-можете.
– Слава богу, живем. – Банкир явно не торопился с приглашением в дом.
– А взглянуть хотя бы краем глаза позволите? – вступил в разговор Вован.
– Да вроде как бы и не музей вовсе, – пожал хозяин плечами и неуверенно кивнул: – Проходите, если приехали.
Они вошли во двор, проследовали до крыльца, поднялись наверх.
Посмотрели гостиную, кухню, кабинет. Все было богато, дорого, даже с излишеством. Слишком бросались в глаза позолота, зеркала, антиквариат.
Поднялись на второй этаж. Костя попросил:
– А водички не позволите?
– Кать! – крикнул кому-то банкир. – Принеси пару бутылок воды.
К ним вошла молоденькая, весьма славная девчушка, и Выгорцев нехотя представил:
– Внучка. Катя.
Та стрельнула глазками, крутнулась и исчезла.
– А присесть?
– Так ведь не все еще посмотрели, – попробовал было возразить Юлий Борисович.
– А мы не торопимся, – бодро сообщил Аркадий и уселся в кресло. – Присаживайтесь, Юлий Борисович.
Выгорцев тоже сел, тихо произнес:
– Мне начинает казаться, вы не просто ехали мимо.
– Просто да не просто, – согласился Костя. – Есть один маленький вопрос, Юлий Борисович.
Тот почему-то побледнел, еще больше вспотел.
– Слушаю, Константин Иванович.
– Вам ни о чем не говорит фамилия Сурков?
Банкир побелел еще больше, от неожиданности голос его стал сиплым.
– Говорит. Работал моим заместителем. Еще во времена Часовщика.
– И что с ним? Где он сейчас?
Тот неуверенно пожал плечами:
– Понятия не имею. Его уволили сразу после гибели Часовщика.
– За что?
Парни с интересом слушали разговор.
– Как мне помнится, за нечистоплотность в финансовых операциях.
– Уволили или посадили?
Глаза Юлия Борисовича растерянно заметались.
– По-моему, чуть ли не посадили.
– А по-моему, посадили, – напомнил Костя.
– Да, конечно. Посадили, – почему-то обрадованно закивал банкир.
Костя пристально посмотрел на него:
– А не можете припомнить, в чем именно заключалась, как вы выразились, его нечистоплотность в финансовых операциях?
– Нет, не могу. Не припоминаю… – Хозяин посмотрел на набычившихся и ничего не понимающих Аркадия и Коляна, жалобно произнес: – Вот эти господа… они смущают… – попытался улыбнуться. – Я вас почему-то боюсь, господа.