А они, трудяги, штопают и шьют,
Ремонтируют чехлы,
Обшивая все углы Куполов и шпилей…
Старые чехлы все давно уж сгнили.
М. Бобров
Ольга Фирсова до лета 1942 года работала на электростанции на Обводном канале, на расчистке трамвайных путей хлебозавода на 21-й линии Васильевского острова. Держалась она как могла. Однажды Оля встретила художницу Татьяну Визель, дочь знатока западной живописи и художника, хранителя Музея Академии художеств Эмиля Оскаровича Визеля. Таня занималась альпинизмом, парусным спортом, а жила на 4-й линии в здании Академии художеств. Оля предложила ей заняться высотной маскировкой, и Таня согласилась. Одновременно Оля сообщила в ГИОП, что в районе Пулковских высот служит ее муж, инструктор альпинизма Михаил Шестаков.
Моему тренеру по горнолыжному спорту Михаилу Ивановичу Шестакову приходилось иногда бывать в Ленинграде по служебным делам. Как-то Шестакову сказали, что его хочет видеть начальник Управления по делам искусств при Ленгорисполкоме Б.И. Загурский. В недавнем прошлом директор Ленинградской государственной консерватории, он помнил студента Шестакова как энергичного спортивного организатора и тренера и сейчас хотел привлечь Михаила Шестакова к работе по маскировке шпилей и куполов.
Шестаков сообщил Загурскому, что согласен заняться этими работами при условии, если его откомандируют из полка приказом командования. В штаб Ленинградского фронта было направлено соответствующее письмо.
Пока он занимался подготовкой лыжников-разведчиков для предстоящих операций. Занятия проводились под Пулковской горой, в зоне, не простреливаемой противником. А после занятий, отдыхая в землянке, Михаил ломал голову над проблемой первого подъема на высокий гладкий шпиль. Он уже знал, как с помощью аэростата нам удалось подвесить блок и закрепить веревку на шпиле Адмиралтейства. Но Шестаков считал, что летчик Судаков проделал слишком рискованный трюк, который не годится для постоянной длительной работы, и, думая о своих друзьях, попытался изобрести свой способ подъема на шпили.
К середине января 1942 года он теоретически разработал метод наружного подъема на высотные сооружения и производства работ без применения лесов и приспособлений. Вскоре рядового Шестакова откомандировали в Ленинград на офицерские курсы. Но из-за цинги он оказался в госпитале. Здесь его и нашло распоряжение об откомандировании из полка на маскировочные работы.
К этому времени из первой бригады маскировщиков в Ленинграде осталась только одна Ольга Фирсова, да и та больная, истощенная.
Прибыв в Ленинград, Шестаков, опираясь на палку и сильно хромая, с трудом добрался до Инспекции по охране памятников к Н.Н. Белехову. Здесь встретился с Фирсовой. На учет Шестакова поставили в штабе МПВО у полковника Трегубова. Белехов сказал, что начинать надо с маскировки шпиля колокольни церкви Иоанна Предтечи – объекта, наиболее близкого к линии фронта и потому хорошо просматриваемого врагом с Пулковских высот. С точки зрения верхолазов, этот объект был очень неудобный. Там шпиль с небольшим карнизом, потом идет башенка. Страхующие, находящиеся на башенке, не видят верхолаза и работают вслепую. Связь – голосовая. Фирсова еще не оправилась от болезни, и поэтому в помощь Шестакову были даны две физически крепкие незнакомые женщины, с которыми пришлось расстаться через два дня ввиду их полной непригодности к высотным работам. Из-за них у Оли случился срыв: она ударилась спиной о кровлю карниза шпиля, ширина которого составляла всего сорок сантиметров. И все же сумела на нем удержаться, иначе улетела бы вниз: эти подсобницы бросили страхующую веревку.