— Я надеюсь, что вы хотя бы раз в год будете приглашать к себе на ужин, — заметил отец Анны. — Угощать нас утками и перепелами. По слухам, в этих местах неплохая охота. Гай, вы стрелять умеете?
Анна повернула на подъездную дорожку.
— Да, умею, — наконец выговорил Гай, дважды заикнувшись.
Сердце бешено колотилось, гнало спасаться бегством, словно Гай мог успокоить его, лишь побежав без оглядки.
Анна улыбнулась ему и прошептала, остановив машину:
— Тебе нужно выпить. На кухне есть бренди.
Она положила ладонь ему на запястье, и Гай инстинктивно отдернул руку.
Он знал, что она права, но все равно не собирался пить ни капли.
Миссис Фолкнер шла рядом с ним по лужайке.
— Дом великолепен, Гай. Вы вправе им гордиться.
Гай кивнул. Дом закончен, можно полюбоваться им воочию, а не мысленно рисовать контуры на коричневом комоде гостиничного номера. Анна хотела положить в кухне плитку в мексиканском стиле. В ее гардеробе было столько всего мексиканского — пояс, сумочка, сандалии-гуарачи. Вот и сейчас из-под твидового пальто выглядывала длинная вышитая мексиканская юбка. Гай думал, что нарочно поселился тогда в мрачном отеле «Монтекарло», чтобы лицо Бруно на фоне коричневого комода преследовало его всю оставшуюся жизнь.
До свадьбы остался месяц. Еще четыре пятничных вечера, и Анна будет сидеть в большом зеленом кресле у камина, будет звать его из мексиканской кухни, они будут вместе работать в студии наверху. Какое он имеет право обрекать ее на свое общество? Гай размышлял об этом на пороге спальни, краем сознания отметив, что обстановка в ней довольно захламленная. Анна упоминала, что хотела бы видеть спальню старомодной, никакого минимализма.
— Не забудь сказать маме спасибо за мебель, — шепнула ему Анна.
Да, конечно, гарнитур из вишневого дерева… Анна говорила ему об этом за завтраком. На ней в тот момент было черное платье — то самое, в котором она пришла к Гаю от Хелен Хэйберн на рассвете и увидела бинты и царапины… Гай пропустил момент, когда следовало поблагодарить за подарок, а потом стало уже поздно. Наверняка Фолкнеры видят, что с ним что-то не так. Это всем на свете видно. Он лишь получил отсрочку, временную передышку, но скоро на него обрушится кара и превратит в прах.
— О чем задумались, Гай? О новой работе? — спросил мистер Фолкнер, предлагая ему сигарету.
Гай не заметил его на боковом крыльце, когда выходил. Словно оправдываясь, он достал из кармана сложенный чертеж и принялся объяснять. Мистер Фолкнер внимал с увлеченным видом. Гай смотрел на его густые, каштановые с проседью брови, глубокомысленно сдвинутые над переносицей, и думал: «Он совсем меня не слушает. Он просто хочет рассмотреть черное пятно вины, которое теперь меня окружает».