В случае успеха ужасатели одним махом уничтожат нескольких архимагов (положим, этим они скорее уж окажут Ларвезе услугу), Шеро Крелдона, который потихоньку прибирает к рукам все больше власти (а вот это уже будет существенный урон), первого амулетчика Ложи (тоже серьезная потеря, каким бы угробцем тот ни был)… Выигрыш для Ктармы и Овдабы предполагается нешуточный. Безусловно, по такому случаю с «мясорубкой» расстарались – накроет целый квартал, чтобы наверняка.
Из кухонного проема тянуло запахами еды, там что-то звякало, булькало, влажно шлепало, но характер доносившейся оттуда людской разноголосицы позволял сделать вывод, что ничего из ряда вон там не происходит.
– Кота здесь не видели? – справился Орвехт у выглянувшей в коридор распаренной женщины в запачканном мукой переднике. – Его принесли, чтобы в номерах мышей ловил, а он сразу к вам сиганул.
Та осоловело помотала головой, вдохнула, как утопающая, коридорный воздух и нырнула обратно в пар и чад.
– А он и побежал наверх к номерам! – звонко выпалил поваренок, высунувшийся на смену женщине. – Знатный котяра, побольше поросенка будет!
Маг направился в конец коридора, к лестнице, устланной белой ковровой дорожкой с алой каймой, да еще усыпанной пшеничными зернами, конфетти и цветочными лепестками. Здесь было темновато, но рядом находилась еще одна дверь в зал, где шло веселье, и оттуда падал свет.
У начала лестницы он остановился, пытаясь уловить доносившиеся сверху звуки, и покосился на проем. Что-то в общей картине его насторожило, он сощурился. Движение там, где ничего двигаться не должно. Потолок. Вернее, закопченная деревянная решетка под потолком, с которой свисают лампы, устрашающие маски, отгоняющие злых духов, и полотенца с вышитыми пожеланиями жениху и невесте.
Наверху скользила неясная тень – то замирала, то снова перемещалась. Толком не разглядеть, но Суно понял. Похоже, дела плохи: судя по тому, как перехватчик в кошачьей шкуре кружит по решетке над залом, он никак не может определиться с целью. Видимо, маги Ктармы снабдили смертника путающими заклятьями, которые на близкой дистанции собьют с толку даже видящего восемь из десяти.
Со стороны казалось, будто Орвехт отдыхает в коридоре от галдежа и духоты. У него на лбу блестела испарина, пальцы, спрятанные в рукавах форменной мантии, были напряжены и слегка скрючены, однако лицо выглядело безмятежным. Он всегда полагал, что одна из наихудших в этой жизни вещей – бездействовать и ждать, зная, что решение проблемы зависит не от тебя, и сейчас он находился именно в такой ситуации.