Он то проваливался в заполненное мельтешащими картинками полузабытье, то ненадолго приходил в себя и тогда видел расписанный лилиями потолок, задернутое кисейной шторой окно, Эдмара в кресле.
Иногда рядом с постелью сидел кто-нибудь из слуг, напряженный и бледный от страха. Тейзургу понадобилось отлучиться, и ясно, что перед этим он до смерти запугал того, кого оставил присматривать за больным: мол, в случае чего ответишь… Хантре это злило даже больше, чем неспособность встать с постели или хотя бы самостоятельно поесть.
Нарисованные лилии начинали плавать по нефритово-зеленому потолку и кружить хороводом, тогда он снова тонул в хаосе картинок, звуков, впечатлений, кусочков то ли настоящих, то ли приснившихся воспоминаний…
Там были ночные города с огромными, как горные хребты, зданиями, облитыми стеклом и разноцветным сиянием. Он их видел то снизу, стоя на улице, то с высоты, словно падая в темную лагуну с мерцающими подводными дворцами. Он определенно бывал раньше в таких городах. Начинал искать знакомые места, вглядывался в лица – вдруг мелькнет кто-то, кого он знает? – но потом спохватывался: толку-то, если это всего лишь бред?
Иногда ему попадались чашки с кофе – на подоконниках, на парапетах мостов и каналов, на пеньках в лесу, на песке посреди безлюдных пляжей. Причем непонятные какие-то чашки: вроде бы обычного размера, но почему тогда в них плавали осенние листья, как они там помещались?
Засыпанная пеплом равнина с выпирающими кое-где каменными хребтинами, почернелыми от копоти, расстилалась в утреннем сумраке до розовеющего горизонта. Пошатываясь от усталости, роняя капли крови из ритуально порезанной руки, он запечатывал Врата Перехода, чтобы они никогда больше не открылись. Рядом ошивался демон Хиалы. Из Врат снова полезла иномирская пакость, тогда демон шагнул вперед, заслоняя его, но вдруг обернулся и с угрозой прошипел:
– Ешь бульон! Хоть ложечку, мерзавец! Или мне тебя убить? Или я должен показать стриптиз и сплясать, чтобы ты все-таки соизволил поесть?
– Я поем бульон, если ты не будешь показывать стриптиз, – произнес он, с трудом выговаривая слова и не вполне понимая, где они с Золотоглазым сейчас находятся: на той равнине-из-прошлого или в светлой комнате с лилиями на потолке?
В давно забытой жизни, где случилась та равнина и та война и Золотоглазый все еще был демоном, Хантре Кайдо однажды приснилась эта комната и этот разговор про бульон. Теперь он об этом вспомнил. Эффект двух зеркал, которые отражаются друг в друге, и попробуй разбери, в какой стороне бесконечного зеркального коридора находится сегодняшний день.