– Романтично, – с одобрением возразила лекарка.
Они не стали зажигать свет, сидели в уютных зимних сумерках – в тепле, с шоколадом, в отблесках прирученного домашнего пламени. Зинта подумала о том, что ни разу не видела саламандру, разве что ожог от нее довелось исцелять.
– Потом я ее похитил и за все отыгрался.
– А вот это уже зложительский поступок, и хвалиться тут нечем!
– Да нисколько не зложительский. – Эдмар рассмеялся, его глаза мерцали в полумраке, и смех был такой же мерцающий. – Мы с ней всю дорогу играли, к общему удовольствию, и я подарил ей массу новых впечатлений, каких она нигде больше не получила бы. По-моему, она это все-таки оценила, раз не стала меня убивать. Даже больше – не сбежала, когда подвернулся шанс вырваться на свободу. Я слишком опытный игрок, чтобы опуститься до пошлости или незапланированных унижений, так что я ничего плохого ей не сделал. А она тоже отчасти игрок, пусть и делает вид, что это не так. Жаль, что ей нельзя в Сонхи. Она говорила, что хотела бы здесь побывать, но при ее на три четверти искусственном организме это категорически противопоказано. Что ж, зато не явится за Хантре.
– Заманил его сюда и доволен, – грустно упрекнула Зинта.
– Увы, не могу сказать, что я доволен. – Собеседник подмигнул и скорчил расстроенную физиономию.
Ну, как этого комедианта ругать, если для него все на свете – сплошной театр?
– Он ведь опять от меня ускользает, – продолжил Тейзург с оттенком печали. – Как будто я ловлю лунный свет на воде, и это продолжается уже целую вечность.
– А может, тебе этого и не надо? Ну, я имею в виду, никаких таких отношений в зложительском смысле не надо…
– Почему же сразу в зложительском? – Он вскинул бровь.
– Потому, – отрезала Зинта с праведным торжеством – тут она была на своем, как он порой выражается, игровом поле. – Позабыл, что я лекарка? Что для человека неполезно, я тебе хоть во всех подробностях расскажу. Да в таких подробностях, что не обрадуешься.
– И всю романтику порушишь. Наступишь на извращенно прекрасную волшебную орхидею, смахнешь нежнейшую радужную пыльцу с крыльев флирии…
Он не призадумался и не рассердился, наоборот, понес околесицу. Да она давно уже усвоила, что его ничем не проймешь.
– Погоди, дай договорить! Вот почему ты всегда стараешься заморочить? Может, он для тебя что-то символизирует – ту жизнь, к которой тебя всегда тянуло, какое-то, может, просветление… Я не мастерица говорить складно, как ты или Суно, но ты понял, что я хочу сказать?
– Ой, как все сложно! – ухмыльнулся этот зложитель.
– Значит, серьезно разговаривать ты не хочешь?