XI. Холост или женат, на ком; имеет ли детей, год, месяц и число рождения детей; какого они вероисповедания.
XII. Есть ли за ним, за родителями его, или когда женат, за женою, недвижимое имущество, родовое или благоприобретенное.
Короткая запись «Нет». В это время на всех сыновей Петра Ивановича Максутова было одно благоприобретенное, т. е. купленное, имение под Пензой. Жены Дмитрия Петровича имений в качестве приданого не принесли.
XIII. В штрафах по суду, или без суда также под следствием, был ли когда, за что именно и чем дело кончено.
Лаконично отмечено «Не был».
XIV. Бытность в походах и делах, противу неприятеля, с объяснением: где именно, с какого и по какое время; оказанные отличия и полученные в сражениях раны и контузии.
XV. Сколько кампаний на море, где, на каком военном судне, под чьею командою, или сам командиром судна, или эскадры; особые поручения сверх прямых обязанностей, по Высочайшим повелениям или от начальства; подсудность, не подлежащая внесению в штрафную (XIII) графу.
Этот раздел включал дни и месяцы в плавании под парусами в отечественных водах или за границей, а также стоянки на якоре. Последние считались за половину. За 18 морских кампаний офицер мог получить орден Святого Георгия IV степени. По этому разделу учитывали плавательный ценз офицера, без которого было невозможно получить вышестоящую должность.
Документ завершают три подписи: самого офицера, командира его экипажа и конечно же письмоводителя.
Послужной список 1879 г. завершался следующим образом:
«Читал капитан 1 ранга князь Максутов (подпись);
Командир 8 флотского экипажа контр Адмирал Асланбегов (подпись).
Письмоводитель (подпись неразборчива)».
В раннем документе 1863 г., имеющем название «Формулярный список о службе и достоинстве помощника Главного Правителя Российско-Американских Колоний, состоящего по флоту Капитана 2-го ранга Князя Дмитрия Максутова 1-го», есть некоторые сведения, опущенные в поздних списках. Так, в частности, в графе «Где воспитывался» указаны предметы, изучаемые в корпусе, и подчеркнуто, что «иностранных языков не знает».
Во всех послужных списках отмечено: «В службе сего офицера не было обстоятельству лишающих право на знак отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к этому знаку». Таким обстоятельством могло быть, например, опоздание из отпуска без уважительной причины. Потому и писалось про отпуска, что «на срок являлся». С 1858 г. этот Знак стал очень редким; им награждали только за 40 лет службы. Князь так и не получил его.
Восстановить жизненный путь офицера было бы довольно просто по его личным записям. Мемуарный и эпистолярный жанры были весьма популярны в среде морских офицеров XIX в. После опубликования «Писем русского путешественника» Н. Карамзина приличные люди, писавшие дневники для себя, стали облекать их в форму, предназначавшуюся для печати. Свои заметки моряки скромно озаглавливали как впечатления, записки, включавшие то, что они видели и что, по их мнению, знали. Книги и отдельные статьи представляли на суд публики П. Чичагов, В. Головнин, В. Завойко, Ф. Врангель, Ф. Литке, В. Римский-Корсаков. Писали даже нижние чины. Так, матрос Е. Киселев оставил «Памятник» — дневник плавания на шлюпе «Восток» под командованием Ф. Белинсгаузена. Во время пребывания князя Д. Максутова в колониях там же проходил службу подпоручик корпуса флотских штурманов Дмитрий Неделькович. Он оставил свои «Воспоминания», охватывающие 1861—1865 гг. Офицер описал, как добирался в колонии через Сибирь и океан, как столкнулся с реалиями русско-американской жизни. С фрагментами так и неизданной рукописи, хранящейся в отделе письменных источников Государственного исторического музея, автор познакомился благодаря С. Федоровой. Хотя у штурмана был брат — издатель газеты «Кронштадтский вестник», он не счел записки достойными публикации.