Правда, тройка неплохих зарисовок со мхом все-таки получилась, и Степан ради веселья даже как-то вечерком сторговал их на Невском проспекте, среди прочих художников, выдав диковинное растение за причудливую заморскую фауну.
Любопытно, что на черно-белом снимке мох получался цветным. Этот феномен Степан не мог понять и при случае решил поподробнее его изучить, хотя сам мог запросто раскрасить любую фотографию всего лишь одним простеньким заклинанием.
Но публично делать этого было нельзя: однажды вызвав на ковер, начальство в виде Геннадия Петровича Драгомыслова, занудного, но в целом нормального мужика, вкрадчиво и с расстановкой объяснило, что развлекаться подобным образом не стоит. Нечего простым людям лишний раз напоминать о себе. Люди ведь чувствуют магию, а кошки — так те вообще способны видеть на всех слоях Сумрака.
Поэтому самые удававшиеся снимки Степан красил отдельно у себя в подвале, который переделал под фотомастерскую, бережно собирая в небольшой квартирке цветную историю человечества.
В основном в свободное от сидения в кабинете время Балабанов просто бродил по гранитному городу, забросив штатив с камерой на плечо и чувствуя себя эдаким Дзигой Вертовым.
Не слишком сильный маг шестого уровня, но настоящий волшебник портрета. Ему нравилось обращать внимание на всякие мелочи, что-то необычное или на первый взгляд незначительное, что простому обывателю показалось бы пустяком.
Но из Степана рвался настоящий художник.
Город, в котором он жил, был не простым. Тяжелым, кровавым, пасмурным, проклятым и проклинаемым бессчетное количество раз душами, которые поглотил. Но все же таким бесконечно прекрасным. Черной пульсирующей веной насквозь пронизанный волнующейся под многочисленными мостами и мостишками Невой.
Город, разрываемый между Светом и Тьмой. Наполненный не прекращающейся борьбой, которую не видели обычные смертные, лишь чувствуя эмоциями эхо тысячелетней войны.
Проспекты и кварталы были поделены на территории влияния. Центр принадлежал Светлым, в то время как небольшие районы на окраинах полностью отводились под охотничьи угодья вампиров.
Оборотни, ведьмы, вурдалаки и волшебники, святые и проклятые вели свой нескончаемый бой, тем самым заставляя стороны Света и Тьмы вновь балансировать и вновь уравниваться, если в определенном случае в дело вмешивалась Инквизиция или внезапно появлялось Зеркало.
Степан помнил, как наступил серьезный перевес между сторонами, когда в город, бывший еще Петербургом, были завезены облюбованные туристами знаменитые сфинксы, установленные на невской набережной.