Знание-сила, 2002 № 03 (897) (Журнал «Знание-сила») - страница 11
До десяти лет я жил на Кавказе. Первые детские воспоминания – горы. Розовые, лиловые, багряные или вдруг – вообще их нет, затянет все дымкой – фантастика! И еще – бескрайние пшеничные поля, и по ним ходят волны, как по морю, или поля незасеянные, веснами они зацветают маками – красная бескрайняя земля! В Краснодарском крае отец, агроном по образованию, был директором очень крупного совхоза – 30 тысяч гектаров земли. Представляешь – масштабы! И по сей день те впечатления живут, не остывают в воображении или памяти – кто знает? Если сегодня вижу красную от маков землю или рано утром горы в дымке, окрашенной солнцем, что-то во мне вздрагивает, откликается.
С отцом в детской жизни Яна связано много историй, не простой он был человек, а некоторые истории переворачивали жизнь мальчика, да и всей семьи, словно лист бумаги. И открывалась белая страница.
В 1945 году совхоз собрал небывалый урожай, но зерно пропадало – не на чем было его вывезти. Отец мотался на лошади, приезжал черный, замученный. Время шло по часам. Наконец, договорился с полковником, который командовал колонной студебеккеров, Штаты поставляли их нам по лендлизу. Они шли через Иран, а дальше через Кавказ – в Россию, и Сталин, как известно, рассчитывал на них доехать до Ла-Манша. Отец умолил этого полковника на сутки задержать колонну. Машины огромные, ночь, пыль, рев моторов. Водительские экипажи спят у них дома по два часа. Потом подменяют друг друга, везут, не останавливаясь, на элеваторы зерно. Отец спас урожай.
Лето 2001 года. Станице Слепцовская. Разговор на базаре с кузнецом-цыганом, великолепно говорящим по ингушски и по-русски. Цыгане извечно были но Кавказе кузнецами. Какие тайны – цыганские, ингушские, русские ли или своего традиционного ремесло – знает этот человек предлагающий купить подкову?
Надо было его видеть! Веселый, счастливый. Говорил: сможет накормить пол- России. А его за это вызывают в Москву – дело подсудное, задержали колонну, пойдете под расстрел. И все-таки у кого- то сердце дрогнуло, его решили спрятать подальше, а потом – забыли. Спрятали в середине России, в Липецкой области, как раз возле тургеневских мест, на реке Сестре, в маленьком совхозе «Пальна Михайлова». По обеим берегам речки две помещичьи усадьбы. И я оказываюсь в тишине, в другом воздухе, ландшафте после Кавказа и Грозного, после той энергетики и южного темперамента. И совершенно других законов жизни.
Вот она, белая страница. Когда он приехал туда, ему было десять лет, а он не понимал тамошнего русского диалекта, потому что на Кавказе по-русски говорили иначе. Он оказался в другой стране. Зимой – бескрайние снега, под окном пробегает красная лисица… А весной – «разливы рек, подобные морям»: все тонуло в воде. Когда же вода спадала, мальчишки вели его добывать кленовый сок – он был сладкий, а березовый – нет. Мальчик, сильно чувствующий, с богатым воображением, оказался на Бежином лугу, точно в местах, описанных Тургеневым. Мальчишки рассказывали небылицы про ведьм, про наговоры и заговоры. Он стал жить в этом фольклоре, в новой бытовой, предметной среде. И сласти можно добывать не в тростнике, в плавнях Терека, где живут дикие пчелы и откладывают мед – белый, розовый, красный, ломаешь трубочку, а там эта чудная сладость. А здесь можно питаться соком, и он – в деревьях. Менялось мировоззрение мальчишки, новый мир оказался очень активной силой, повлиявшей и на характер, и на пристрастия. Но было и другое, была эвакуация.