Если австралийский абориген на стене рисует крокодила, он начинает с хвоста, потому что крокодил ползет к нам, а хвост находится в изначальных временах, поэтому хвост – важнее всего. Есть такое философское иранское понятие «фарн», замечу – иранская культура вообще очень глубокая во всем, что касается времени. Есть концепция «фарн-счастье», в любом предмете есть этот фарн (слово обозначает световое начало.). У осетин фарн-счастъе это… самый последний баран, потому что в философском смысле он – первый. Как этот близнец последний-первый. Как хвост крокодила у аборигена Австралии – они в начальном времени, в реальном же – они последние.
Чтобы мне оказаться в этой культуре изначального времени, где порождается вся жизнь, где скрыты ответы на все тайны и хранятся все главные ценности, я должен стать в позицию начальную. Стать если не эмбрионом, то ребенком. Это второй постулат антрополога, второй мой секрет, а на самом деле, первый.
Я становлюсь бесполым, я уже не мужик, который рубит дрова и кладет печь, а наивный младенец, и древние старухи объясняют мне, как надо зачинать здоровых детей. Почему они мне это рассказывают? Потому что у меня нет пола, я зародыш, эмбрион, а они – зрелые и учат меня уму-разуму. В этом состоянии я могу задавать самые интимные, тайные вопросы, и в этом не будет ничего неприличного. Но это – высший пилотаж, он не всегда получается.
Поиски и открытия Яна Чеснова давались ему большим трудом и упорством. И еще – благодаря широчайшей образованности, начитанности. В сущности, довольно редкое соединение многих качеств, начиная с человеческого обаяния и кончая блестящими исследовательскими данными, сделали его одним из крупнейших этнологов нашего времени. На Кавказе он занимался женской культурой и только благодаря особенностям своей личности и потому – особенностям своего поведения смог понять смысл архаических обычаев, которые были недоступны никому из этнографов, работающих до него.
Абхазская культура очень архаическая, там еще совсем недавно было положено, чтобы младший член семьи мыл ноги гостю. Сейчас они только приносят таз, девушка будет стоять с полотенцем и ждать. А в старину ей нужно было уложить меня в постель, расстегнуть брючный ремень. Сейчас она сопровождает мена кровать уже расстелена, я должен при ней раздеться. Она стоит в дверях и ждет, когда я полностью приготовлюсь ко сну, чтобы потушить свет и уйти. В литературе это трактуется как институт гостеприимной проституции. Это – самая настоящая чушь! Наукообразный домысел! Никогда этого не было. А дело в том, что я – гость, и я лишен пола. Я ребенок, я окружен женской заботой. «Гость, что овца» – так они говорят. Я решил воспользоваться этим, так и родилась догадка – сделать этот прием методом работы. Раз я ребенок, могу спрашивать, что захочу. А знание, го их обычаю, идет только сверху вниз, и заговор можно передавать только младшему по возрасту. Я моделирую эту ситуацию – я становлюсь младшим по отношению ко всем тем, с кем я хочу вступить в контакт, кто знает традицию. И все становится понятно.