Ну-ну.
Конан навалился на дверь плечом и как следует поднапрягся. В толстой дубовой доске что-то надрывно хрустнуло, но этим дело и ограничилось — строить в Асгалуне умели прочно и надежно, на века, можно сказать. Ну что ж, не больно-то и хотелось. Конан пнул напоследок строптивую дверь пяткой — просто так пнул, от души и для порядка. И прошёл во вторую комнату. Дальнее окно выглядело наиболее привлекательным. Мало того, что оно было подходящих габаритов, так ещё и располагалось удачно, насколько, конечно, запомнил он вид внешней замковой стены. Там снаружи идёт такой хороший орнамент, будет куда поставить ногу.
Подумав немного, он разулся и сунул сапоги в пристроенный на спину мешок. Сапоги в таких делах только мешают, он усвоил это ещё в дни буйной шадизарской юности. Вскочил на подоконник, прикидывая, не облегчить ли себе спуск при помощи двух-трёх связанных крепкими узлами штор, но решил, что овчинка не стоит выделки. Спуск по стене — дело тонкое, это вам любой вор скажет. И не дело, если во время спуска твои манёвры чем-то ограничены, пусть даже и страховкой. Именно пристрастие к излишней осторожности и сгубило многих опытных ребят, так что не будем им уподобляться.
Он присел, протискиваясь боком через всё-таки несколько узковатый проём и совсем уже собираясь аккуратно выдавить себя наружу, когда во внешний край подоконника вцепилась окровавленная рука.
* * *
Приключение переставало быть интересным, постепенно становясь всё более и более неприятным. Есть, оказывается, кое-что куда неудобнее, чем беготня в платье. И унизительнее.
Это когда тебя в этом самом платье швыряют поперёк седла. И везут так всю дорогу, придерживая рукой. Словно жертвенную овцу. Или вообще неодушевлённый тюк с не слишком ценным товаром — ценный не стали бы так трясти, поберегли бы. А всё потому, что в платье, видите ли, невозможно нормально сесть верхом. Неприлично, видите ли. А подходящих дамских сёдел у шушанского короля, этого отродья Зандры, чтоб ему всю после-жизнь целовать раскалённую сковородку, не имеется. Он даже извинился, отрыжка Нергала, пёсье семя, дерьмо двуногое, чтоб его демоны на серых равнинах вот так же пузом о камни…
Лайне пребывала в крайне скверном расположении духа. А попробовали бы вы сами пребывать в ином его расположении, ежели дух этот из вас буквально каждый миг выбивает жуткой тряской?! Казалось бы, на просёлочной дороге скачка должна быть куда более ровной, чем на мощёных булыжниками городских улицах, так ведь ничуть не бывало! То ли лошадь больная попалась, не умеющая скакать ровно, то ли дороги здесь сплошь в колдобинах. Вот, опять… о-ох… чтоб тебя самого так приподняло и так же вот шваркнуло когда-нибудь, и желательно — поскорее, непристойный звук, изданный Адонисом после особо сильной попойки!