Акинф поцеловал сына, троекратно перекрестил его и со вздохом вышел в дверь, которая тут же захлопнулась за ним.
Никита неожиданно почувствовал себя брошенным и одиноким, и на его глаза сами собой поползли слезы.
Лекарь, который сразу заметил его состояние, успокаивающе сказал:
– Не боись, все будет хорошо. Я вот вижу, у тебя с ногой что-то не так, хромаешь ты сильно. Вот ежели себя покажешь учеником достойным, Сергий Аникитович посмотрит, может, что-то с твоей ногой сможет сделать. Я у него в учениках уже два года обретаюсь, а до сих пор всей глубины его знаний не постиг. Ну ладно, давай пошли, покажу тебе, где обитель твоя на два следующих года будет. Да, меня будешь звать «учитель», а зовут меня Георгий.
И учитель пошел не торопясь к дверям школы, чтобы его прихрамывающий ученик мог за ним поспеть. Никита вошел в двери и остановился, разглядывая окружающее. Ничего особенного вокруг не было, они стояли в большой комнате, освещенной двумя окнами, два коридора уходили вперед, а на второй этаж вела широкая лестница. Посреди комнаты стояла странная, вытянутая вверх четырехугольная печь, от которой несло жаром. Никита в свои пятнадцать лет, кроме своего дома и церкви, нигде не бывал, и для него и этой достаточно скромной картины хватило, чтобы застыть в восхищении. Но учитель нетерпеливо похлопал его по плечу.
– Давай идем, нечего глазеть по сторонам, еще насмотришься.
И они пошли по коридору, в стенах которого было несколько дверей с надписями незнакомыми буквами. Но внимательный глаз Никиты быстро выделил привычные очертания, и, когда они подходили к концу коридора, первое слово – «аудитория» – было уже им прочитано. В коридоре стоял странный запах, не то чтобы неприятный, но чем-то он ему не нравился. Каменный пол блестел чистотой, не было ни соринки.
Пройдя этот длинный коридор, они уперлись в старую дубовую дверь. Когда Георгий ее открыл, Никита увидел низкие сводчатые потолки палат монастыря. В палату выходило несколько дверей, Георгий открыл первую, и они вошли в небольшую монашескую келью, в которой только-только хватало места для трех топчанов, большого стола, табуретов и трех каких-то деревянных ящиков. На стене висела длинная вешалка с деревянными сучками для одежды. Здесь, в отличие от коридора, было довольно холодно.
– Ну вот, – сказал учитель, – тут будешь жить. Я поселил тебя сюда потому, что здесь живут два ученика, тоже сыновья дьяков, так что вам будет о чем поговорить. Вот этот ларь, – он показал на деревянный ящик, – называется «тумбочка», в нем будешь держать свои вещи и письменные принадлежности.