И действительно, в мертвенно-бледном небе над Гермелем появились фиолетовые шары, на глазах прибывала вода в Кедроне, земля трескалась.
Непонятный беспорядок царил в городе и во дворце. Внезапно наступила ночь; слепые совы бились о стекла, а между плитами пола ползали пресмыкающиеся. Молния цвета индиго ударила в мечеть Эль-Акса, и по мостовой, ведущей к Храму, забарабанили капли черной крови.
— Эти стены сейчас рухнут от гнева Орифеля, — пророчествовала Саламандра. — Быстрее, быстрее вершите свой суд, христиане!
Два часа дня, а город погрузился во мрак. Члены трибунала в волнении вышли из подземелья. Старый, мирно настроенный архиепископ-маронит шептал:
— А не отпустить ли нам ее?.. Может быть, это славная саламандра!
Но во время вечерни стали приходить одна за другой плохие вести: начиналось извержение в горах, взлетали на воздух огромные скалы, кипела вода в реке Оронт в Сирии, а часть города Антиохия погрузилась в озеро Антигон. Под водой отчетливо были видны мраморные колонны и портики. Другой гонец прибыл с юга и сообщил, что на дороге в Баодад разверзлась земля Шатт-эль-Араб и поглотила халифа вместе с остатками его армии.
— Недра земли пылают! — стонал кочевник. — Вышли из берегов Тигр и Тихон, а Аравийская пустыня превратилась в бушующий океан!
Он рассказывал увиденные им сцены: день, похожий на день страшного суда, раскрытые могилы, толпы людей на скалах, отрезанных от внешнего мира…
Судьи вновь Спустились в темницу. Ими овладело сомнение: а если это было наказанием? Какое преступление совершила эта девушка? Вызвала войну, холеру, сводит с ума неверных и христиан? Факты были достоверными, но виновность ее не доказана.
— Почему вы сдались духовным властям? — спросил отеческим тоном епископ Триполи. — Вы сделали это из покаяния?
Саламандра легкомысленно ответила:
— Что такое покаяние? Я такая, какой меня сотворил ваш Бог: естественная. Вы хотите знать, почему я здесь? Потому что люблю, но была вынуждена покинуть…
— Вы любили, — снисходительно спросил патриарх, — халифа Абд-эль-Хакима, которому были невестой, и боялись навредить ему из-за своей волшебной природы? Заметьте, господа, что такие чувства делают честь этому созданию.
Она пожала плечами:
— Кто говорит вам об Абд-эль-Хакиме? Этом наполненном ветром бурдюке, который я толкнула к Сиону, потому что не могла долго оставаться вдали от моей любви… — Она показала рукой на ставшего вдруг внимательным Гуго Монферратского. — Вот он знает! Спросите о причинах его ненависти! Между нами говоря, он неправ. Я все сделала, чтобы спасти того, кто дорог нам обоим: я разделила нас пустыней, войной, я разделяю нас сегодня вашими стенами и законами…