– Ты шутишь? – удивленно выдохнула я.
Слыхала я о наскальной живописи, но чтобы вот так писали записки… Век живи, век учись – дураком помрешь.
– Хорошенькая шутка! Нам пришлось вместе тащить эту дивную «записку» по горам. Мы бросили ее на тропе, ведущей к троллям. Впрочем, тропой ее можно назвать весьма условно, так что гарантии, что мы ее найдем на обратном пути, нет. Впрочем, может, это и к лучшему. Общение с демонами никогда не входило в мои планы. Хорошего все равно не скажут, а проблем наверняка прибавится. К тому же демоны весьма неохотно говорят правду и любят запутывать людей.
– Если темному лорду что-то не нравится, он вполне может вернуться обратно и спрятаться под одеялом, – вставил лорд Эллэн, но и тут смутить оппонента не удалось.
– Лорд Эллэн, – улыбка Тиррэла стала хищной, – прятаться от темных сил скорее привилегия светлых. Ведь вы всегда утверждали, что Темный двор составляют сплошь выходцы из бездны. Зачем же мне избегать собственной родни?
Светлый тряхнул гривой золотых волос и не снизошел до ответа. Надо полагать, крыть было нечем.
Мы честно поднялись рано утром, чтобы добраться до деревни троллей еще засветло. Ночевать в горах среди снегов не очень-то хотелось. Крыша над головой всегда предпочтительней самого замечательного костра. Тем более что обнаружить топливо среди скал большая проблема. Чахлые деревца встречались, но так редко, что удивительно, если удастся вскипятить хотя бы чай. С собой же тащить дрова тоже не вариант. Тигр один, и не может тащить так много, как бы нам этого ни хотелось.
Восставший практически со смертного одра рыцарь, дабы свершить очередной подвиг во славу своей дамы, к общему сбору нагло опоздал. Ни сэр, ни его оруженосец не озаботились заранее поимкой своего четвероногого транспорта, а зря. Животные, бродившие все это время без привязи на вольном выпасе, вовсе не горели желанием пускаться в путь. Им-то искать принцессу не надо было. Переубедить осла и жеребца, слегка отъевшихся на хорошем травостое, вполне ожидаемо выпало на долю Кехта. Владелец же престарелого полуседого коня самоустранился от процесса, очень натурально прихрамывая и демонстративно морщась от боли.
Парнишка начал с осла, приманив наивное животное большой сладкой морковкой. Ослик доверчиво принял лакомство и аппетитно захрупал, когда ловкий отрок коварно взнуздал его и нахлобучил седло. Осел оказался не готов покорно подставлять спину в обмен на лакомство, обиженно заревел и попытался лягнуть обидчика, но не преуспел. Тогда он коварно хватил Кехта за руку зубами, получил по носу и явно затаил обиду. Парень сначала обругал неблагодарную скотину, разбаловавшуюся от слишком вольной и сытой жизни, грозно пообещал несчастному строгий пост вкупе с суровой армейской муштрой. Ослик проникся и загрустил.