– Заходите. На кухню проходите, тут я в отпуске фотообои клею.
Финозов оказался человеком немного за пятьдесят, чуть полноватым и с залысиной на затылке, говорил хрипловатым баском и в воображаемый образ коллекционера не вписывался. Кухня, куда он привел Виктора, была вполне стандартна – бросались в глаза разве что название «Ока» на здоровенном двухкамерном серебристом холодильнике и «Сапфир» – на кухонном цветном тридцатисемисантиметровом телике, что висел на поворотном кронштейне над микроволновкой «Электроника» с ЖК-дисплеем.
– А мне не нравятся мужчины с татуировками, – истомленным нежными страстями голосом Маши Распутиной простонал с зеленоватого стенового кафеля прямоугольный ящик трехпрограммного «Апогея», – по-моему, если мужчина приукрашивает свое тело, он не уверен в себе, в своих возможностях, ну… овладевать нашими чувствами. Я за торжество природы.
– Спасибо, Алла Николаевна. А сейчас мы послушаем в вашем исполнении песню «Поезда» с вашего нового лазерного диска…
«Какая Алла? Это же Распутина!» – удивился Виктор, но Финозов уже прикрутил динамик.
На стене над столиком висел сувенирчик, подобный тем, которые были популярны в шестидесятых. Это был отрывной календарь с доской, где сверху в монолите из оргстекла на синем фоне выступал барельеф в виде старинной армянской церкви; внизу было выгравировано «Привет из Сталинира».
– Интересуетесь?
– Никогда такого не видел.
– А-а, это редкость. Это вот был там в командировке, как раз переименовывать хотели, даже сувениры выпустили, а тут бац – и объявили, что перегиб. Я как раз и успел ухватить. Вообще в Цхинвале бывать не доводилось?
– Нет… – растерянно протянул Виктор, догадываясь, что Сталиниром хотели назвать Цхинвал, – так, по телевизору.
– Я вам так скажу: много потеряли. Это же маленький Париж! Минеральные источники, форель в реках водится, а народ какой! Обязательно съездите отдохнуть. Да, вот стул, присаживайтесь, рассказывайте. Вы, так понимаю, человек новый, раньше я вас что-то не примечал. Хотя я тоже человек новый. На пенсии вот, избрали, надо же человеку какую-то общественную функцию нести.
«Что-то рановато для пенсии. Хотя черт его знает, когда в СССР сейчас отправляют. А почему я решил, что здесь СССР? Потому что «Союзпечать», наверное. И над райисполкомом точно красный флаг был. Неосторожно, неосторожно… Непростительный промах. Решил, что раз другая реальность – значит, СССР. Может, извиниться и уйти?»
– Да что за дело-то?
– Знаете, Григорий Аркадьевич… Я даже не знаю, с чего начать, потому постороннему человеку может показаться странным и невероятным. Сам я не коллекционер. Но есть у меня один знакомый, человек довольно странный, в смысле, чудаковатый, ну, бывает с людьми такое.