Возражений не последовало. Взамен призрака коммунизма над Европой повис призрак «Оперы». Или «Мозиллы».
…Чего-то элитного в столовке сего закрытого учреждения не оказалось, цены тоже как и везде. Был большой выбор диетических блюд, например можно было взять горячее яйцо всмятку в пластмассовой рюмке-подставочке, низкокалорийный грибной суп с перловкой или низкоуглеводные сырные оладьи. Вообще меню было три – для работников тяжелого физического, легкого физического и умственного труда. Ценность пищи для советских людей, как и для американских миллиардеров, измерялась не деньгами. Обеденный перерыв был часовой, специально для того чтобы сотрудники могли неторопливо жевать, насыщая нехитрые, но добротно приготовленные продукты ферментами под приятные фортепианные композиции в стиле дрим-хаус и услаждая взор картинами, представлявшими собой виды из окна на голубые дали. За столами почти не разговаривали; процесс обеда был почти медитацией.
Послеобеденное время прошло в кабинете 212, где Виктор вернулся к детальной проработке проекта социальной сети, общаясь с коллегами через мессенджер. Попутно он поинтересовался незнакомыми словами: неотвязно мучивший его ГК РЭП оказался Госкомитетом по радиоэлектронной промышленности. Время летело незаметно, и мелодичный гонг, возвестивший через динамики о конце рабочего дня, прозвучал для него как-то неожиданно.
«Странно, – подумал он, сидя в зеленоватом салоне двадцатиместной маршрутки и наблюдая ползущие по небу серые облака, – в этом мире развитого сталинизма почти не говорят о Сталине. Проблемы сталинизации-десталинизации не существует. Есть несколько привычных слов – там сталинизм есть модернизация, идеалы сталинизма и прочее – и есть очень далекая история, вроде княжеской Руси или петровских реформ. У нас же, в обществе с демократической конституцией, где сталинизму, казалось бы, и угнездиться негде, нет форума, где о нем бы не развели треп, треп бесполезный, потому что всегда заранее ясно, что ни к какому мнению не придут, а только переругаются. Люди ходят на демонстрации с портретами Сталина, люди проклинают Сталина в книгах и собирают на него компромат по архивам, как будто нет более важных вопросов, о Сталине идут теледебаты, как будто его будут выбирать на пост президента. Это не здесь сталинизм. Здесь практицизм, на котором висит Сталин, как магнитик на холодильнике. Это у нас, в нашей реальности сталинизм, сталинизм в виде тотального международного шоу. Сталин – это битва за умы и влияние, это всеобщая политическая игра».