Веневитинов замёрзшими пальцами подёргал свою эспаньолку.
– Я не еретик, я смутьян. И ради достижения успеха пойду на сговор даже с Вельзевулом. А успех в моём понимании – очищение России от кикимор, подобных вам, графу Ламберу и вашему венценосному покровителю. Что до моей загубленной души, то не я, а вы – сродник бесов. Вам и гореть в аду!
– Безумец! – Бельт взмахнул полами плаща, как ворон крылами, и пырнул своего визави отточенным стилетом.
Веневитинов ждал нападения и отбил выпад пястью (фехтовальщик остаётся фехтовальщиком даже без рапиры). Стилет вылетел из руки Бельта и воткнулся в слюдяную шелуху ещё державшегося под стеною наста. Бельт оступился, упал на одно колено. Веневитинов скрестил руки на груди, приняв позу Наполеона.
– Довольны? Если нет, я пришлю вам завтра секундантов.
Бельт поднялся, с него капала вода. Он оправил складки плаща и зачем-то отстегнул агатовую запонку. Веневитинов не успел сообразить, как получил удар, едва ослабленный скрещёнными руками. Какой-то шип царапнул его между костяшками пальцев на правой кисти. Выпустив эту парфянскую стрелу, Бельт кинулся со двора наутёк и сделал это вовремя. Раскрылась дверь, от порога послышался голос Хомякова:
– Дмитрий! Ты где?
Веневитинов стёр снегом капельку крови, выступившую из оставленной шипом ранки, и поднял стилет. Он едва успел спрятать оружие в рукав. Подбежавший Хомяков набросил на его плечи шинель.
– С кем ты тут? Ты весь заледенел! Варвара тебя ищет.
– Скажи… Скажи, что я не приду больше. – Веневитинов еле проговаривал слова, его колотило.
– Да что с тобой сделалось?
– Ничего, Алексей… Утомился. Давно столько не танцевал. Иди обратно, а я к себе, отдохну чуток.
И, стянув на груди шинель, он пошёл во флигель, оставив Хомякова посреди двора.