— Ну конечно! — Брат Реми, похоже, уже терял терпение.
У него были острый подбородок и крючковатый нос, из-за чего монах напоминал хищную птицу.
— Если бы весь мир знал об этом, то какая же это тайна? Но я уверен, что герцогиня хранит записи где-то здесь!
Уэн покачал головой, его подбородок вновь затрясся.
— С ее стороны было бы глупо оставлять записи здесь, раз ты говоришь, что они настолько опасны.
Брат Реми хмыкнул в ответ.
— Может, она и умная женщина, но она все-таки женщина, а все мы знаем, что Господь даровал им больше чувств и меньше рассудка, чем нам, мужчинам. Да, она умеет управлять двором, носит роскошные платья, искусно подбирая к ним украшения, но это не означает, что герцогиня разбирается в политической ситуации и сумеет предвидеть дальнейшее развитие событий. — В его голосе слышалось презрение.
Невзирая на порочащие герцогиню слова, брат Уэн ничего не возразил.
— А что теперь? — спросил он.
— Ну… — протянул брат Реми. — Ты же знаешь, где находятся покои герцогини. Лучшей возможности пробраться туда, найти записи и забрать их себе не предвидится. Не думаю, что в ближайшие часы она отойдет от постели супруга.
Брат Уэн весь трясся от восторга, на его лице читалось злорадство. Агнесса почувствовала, как в ней разгорается гнев.
— Герцогиня — гордая женщина, — пробормотал Уэн. — Она считает себя выше всех остальных. Мнит себя непобедимой. Но если то, что ты говоришь, правда…
— Это правда, поверь мне!
— Ну, если она действительно хранит эту тайну, а мы ее раскроем и у нас будут доказательства того, что это не клевета, а святая истина, то этим мы не только разрушим ее репутацию. От этих записей зависит судьба всей Нормандии!
Мужчины рассмеялись, и их смех напомнил Агнессе блеяние коз. Но то, что их развеселило, заставило девочку содрогнуться от страха. Много часов она ожидала хоть каких-то чувств, ожидала, что эта давящая пустота внутри нее исчезнет, но душевное потрясение вызвала вовсе не смерть герцога, а осознание того, что она услышала то, чего никогда не должна была узнать.
— Так и есть! — с триумфом в голосе провозгласил брат Реми.
«О господи!» — подумала потрясенная Агнесса. Что за тайну хранила герцогиня Нормандии, женщина, прощавшаяся в соседней комнате со своим супругом? И чем ей навредят два монаха, если действительно раскроют этот секрет?
Глава 1
962 год
Свет был настолько тусклым, что Гуннора едва могла разобрать отдельные письмена. Она благоговейно провела по рунам кончиками пальцев, словно пытаясь запечатлеть их в своем сознании. Эти руны вырезала ее мать, Гунгильда. Посидев немного, Гуннора взяла у матери нож и деревянную табличку и сама вырезала несколько рун.