— И что вам ответил дон Диего? — спросила Каролина, сжав кулаки.
Дон Рамон пожал плечами:
— Он отказался обсуждать это. Сказал, что вы не продаетесь. Честно говоря, он высказался в таком тоне, что я решил его вызвать, но… — Глаза дона Рамона сверкнули. — Но я вспомнил о его недавнем несчастье и решил, что губернатору не понравится, если я причиню ему еще больший вред.
«Скорее всего пострадать бы пришлось тебе!» — едва не сказала Каролина. Келлз не рассказал ей о разговоре с Рамоном, и это было вполне в его духе.
Радость Каролины омрачилась внезапной мыслью о том, что, возможно, сейчас ее возлюбленный лежит в постели донны Химены.
— И когда вы это ему предложили?
— Когда дон Диего разыскал меня, чтобы расплатиться за туфли, которые я вам купил.
Каролина внезапно припомнила, как Келлз с циничной усмешкой заявил: «Ты нашла себе обожателя в лице дона Рамона дель Мундо».
— Мне пора возвращаться, — сказала Каролина. — Но я не могу встать, вы придавили коленом мою юбку.
Рамон убрал ногу.
— Но почему? Зачем нам возвращаться. — Он провел рукой по ее груди, лаская соски. — Почему мы не можем остаться здесь до рассвета?
Каролина отстранила его руку.
— Я не хочу, чтобы всю Гавану подняли на розыски!
Каролина вскочила бы, но он удержал ее.
— Итак, вы возвращаетесь к своей жизни и мне предлагаете сделать то же самое, будто ничего не случилось?
— Да!
Она вновь попыталась подняться.
— Но, Каролина, любимая, кое-что все же случилось! Я тебя полюбил, и я не хочу, чтобы ты вычеркивала меня из своей жизни!
О, она должна была предвидеть, что все случится именно так. Каролина старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал от волнения:
— Ты меня опозоришь!
Губы Рамона скривились в усмешке.
— Ты боишься скандала? Женщина, привезенная с Нью-Провиденс, едва не проданная на невольничьем рынке, женщина, которую губернатор как приз вручил дону Диего для забавы, боится публичного скандала?
Каролина вспыхнула.
— Я была леди, когда принимала вас у себя в Порт-Рояле. С тех пор я не стала другой!
Рамон засмеялся.
— Какая ты красивая! — пробормотал он. — Даже в темноте я вижу, как сверкают твои глаза.
— Я ухожу! — воскликнула Каролина.
— Ты хочешь, чтобы я женился на тебе? — спросил он шепотом.
— Рамон! — в испуге воскликнула Каролина. — Ты же сам говорил, что я до сих пор считаю себя женой другого!
— Да, я так сказал. — Голос его был печален.
Рамон отпустил ее, рука его бессильно упала на траву.
— Чего ты хочешь от меня, любимая? — проговорил он. — Скажи — и я исполню твое желание.
— Я хочу… О, Рамон, я хочу… — Слезы заструились по ее щекам.