Дахор представил меня как подругу. В прямом смысле этого слова. Мы вместе обедали, Джусон и Вита расспрашивали про жизнь в большом городе, бело-рыжая кошка бродила под столом, терлась о ноги и изредка хрипло мяукала, попрошайничая.
Как договаривались, я периодически отзванивалась маме.
Время неслось незаметно. Дахор показал мне дом и свою комнату, при этом даже умудрился не распустить руки. Потом играли на бильярде, смотрели фильм. Позже он катал меня на качелях, подвешенных к старой яблоне в саду.
Ужинали бутербродами на веранде. Сидели в гамаке, завернувшись в пледы, смотрели в темнеющее небо и говорили о разном.
— Часто ты приводишь в дом девушек?
Я не ревновала, мне было просто любопытно.
— Только тех, кого считаю друзьями, — серьезно ответил сероглазый и потерся щекой о мое плечо. — Остальное предпочитаю оставлять за его пределами.
Наверное, будь я парнем, вела бы себя похожим образом. Не все имеет смысл показывать родителям. Но Ирму все равно было жалко, даже несмотря на то, что она со мной сделала. Почти сделала. От собственных эмоций становилось смешно.
А меня только что назвали другом. За что такая честь? Хитрый ход? Попытка зайти с другой стороны? Или…
— Можно спросить… о личном?
— Опять о девчонках?
Оборотень выразительно сморщился.
— Нет.
Я помедлила, но решимость никуда не делась.
— О полукровках.
— Валяй, — разрешил, вероятно, будущий вожак, качнул ногой гамак и чуть отодвинулся, выражая своим видом заинтересованность.
Вдох-выдох. Надо успокоиться и хотя бы попытаться изобразить отстраненное любопытство. Чтобы он не подумал, что дело касается лично меня.
— Как это происходит? Ну, когда полуоборотень начинает осознавать свое второе «я»…
Дахор потер лицо руками, собираясь с мыслями.
— Где-то в подростковом возрасте. Сначала полукровка начинает реагировать на луну, потом проявляются некоторые наследственные черты: острое зрение, слух, повышенное обоняние. Поначалу все это неприятно, даже болезненно. Через три цикла может случиться оборот. Впрочем, таких случаев уже лет сто не было.
Звуки и запахи, беспокойство от лунного света, и голова болит регулярно… Черт, как похоже!
— Еще лунатизм, — продолжал парень, не замечая моего напряженного мыслительного процесса. — Пока организм перестраивается и привыкает к новым возможностям, это реально проблема. В секторе для полукровок у нас на пятерых воспитанников каждую ночь дежурит тринадцать воспитателей. Я тоже пару раз попадал.
Я нервно облизнула губы.
— А эмоции? Безрассудство, притупившийся страх, склонность к необдуманным поступкам?