Грязный портовый кабак, в котором любили отдыхать грузчики, венчал затейливый флюгер в виде кораблика. Настолько старый, ржавый и загаженный птичьим пометом, что давно не поддавался ветрам. Обычно на нем восседала пара пронырливых ворон, но сегодня место занял более крупный и гордый родственник – ворон. Даже среди собратьев этот экземпляр отличился бы крупным сложением, а уж средняя ворона была меньше раза в два-три. Впрочем, в порту хватало работы, и люди не особо поднимали головы, чтобы поглазеть на пернатых. А если кто и увидел, не заметил ничего необычного. А необычное было – вместо того чтобы приглядываться к голубям или воронам, копошащимся в грудах мусора, выискивая наименее слабую особь, ворон смотрел на другую сторону причала.
Там чище, опрятней, швартовались пассажирские суда и копошились букашки-человечки. Впрочем, со своим зрением ворон мог легко сосчитать полосы на рукавах мундиров моряков. Да что там, мог легко рассмотреть лицо человека. Сейчас рассматривал Финли с Лиамом. Те уже предъявили билеты и поочередно коснулись большого шара неправильной формы.
Когда направились вслед за стюардом, ворон лениво проводил их взглядом и стал осматривать остальных пассажиров. Их набралось немного. Молодая семья, богатенький старик, важная леди со служанкой и взрослым сыном, двое пехотных офицеров и скучающий тип в черном фраке. Последний пошатывался, будто нетрезвый.
Семья миновала контроль без проблем, а вот старику пришлось помогать. Не мог взойти по трапу, пришлось стюарду подставить плечо. Не будь дежурный офицер столь строг, стюард разбогател бы на серебряную монету, что предлагал старик. Но офицер извинился и вежливо объяснил: на «Кортесе» запрещено. Старик спрятал монету в карман, похлопал стюарда по плечу и втихаря подмигнул единственным глазом. После этого попросил стянуть перчатку с левой руки, поскольку правой он опирался на трость.
Кристалл не среагировал и на деда, но больше наблюдать ворон не мог. Вороны, осмелев, начали кружить все ближе и ближе к насесту, еще немного – и нападут. Двух-трех он еще положит, но справиться с целой стаей не под силу. Взмахнув едва ли не метровыми крыльями, ворон скользнул в воздух, чтобы приземлиться возле черной от угольного дыма трубы «Кортеса».
В отличие от трубы все остальные части корабля были выкрашены белой краской, и черный ворон выглядел бы на светлом фоне заметной фигурой. Усевшись на крыше капитанской рубки, он заметил старика. Тот ступал тяжело, влача за собой нерабочую правую и царапая каблуком палубу. Ворон сделал несколько шагов левее и переключил внимание на других пассажиров. Контроль прошли все. Кто бы сомневался… Ворон начал устраиваться на отдых. Лучшего места, чем продуваемая всеми ветрами крыша рубки, он, увы, не нашел.