То, что бывший майор милиции Купреянов, содержавшийся в ИВС по подозрению в заказном убийстве Баранникова, покончил с собой, вскрыв себе вены, в тот же день стало известно и в СИЗО. Арестанты отнеслись к самоубийству бывшего мента с нескрываемым злорадством, что было объяснимо – в основном здесь сидели те, кто подписал «сознанку», не выдержав пыток. Такие методы дознания любви к ментам, понятное дело, не добавляли.
Для арестованного по тому же делу Игоря Еремина известие о самоубийстве коллеги было как гром среди ясного неба, которое он теперь видел только в клеточку во время коротких прогулок по тюремному дворику – бетонному мешку с двойной решеткой вместо крыши. Первая мысль была, что Пашу убили, потому как не из-за чего ему было сводить счеты с жизнью. Сокамерники же Еремина, среди которых были весьма колоритные особи (чего только стоил особо опасный рецидивист по кличке Гвоздь, полжизни проведший за решеткой), с которыми он поделился своими сомнениями, в убийство его «подельника» не верили.
– Да сам он вскрылся, – убеждал его Гвоздь. – Если б твоего ментовского кореша заказали, кровищу разводить не стали бы, а по-тихому петлю ему на шею накинули бы, за ноги чуток придержали, чтоб не дергался, и поди докажи потом, что он не сам в петлю полез, – со знанием дела заметил он.
– Может быть, может быть… – думая о своем, протянул Игорь.
Если Купреянов таки сам наложил на себя руки, единственное объяснение напрашивалось одно – он действительно имел какое-то отношение к инкриминируемому им заказному убийству. Игорь кадр за кадром мысленно прокрутил события того дня, однако ничего подозрительного в поведении своего напарника не припомнил. Купреянов за пару минут до снайперского выстрела попросил его включить видеокамеру, но особо не настаивал. Естественной выглядела и его инициатива задержать киллера по горячим следам. Только вот руководил им в тот момент профессиональный азарт или умысел отвлечь на себя внимание, чтобы дать возможность уйти снайперу незамеченным, однозначного ответа на этот вопрос у Игоря не было. После самоубийства Купреянова ничего нельзя было исключать. По сути, Игорь знал о нем только то, что до того, как стать частным сыщиком, Павел работал в уголовном розыске, а значит, по долгу службы имел дело с преступным миром, и кто знает, только ли служебными были эти дела?
Как журналист, специализировавшийся на криминальной тематике, в своих публикациях он разоблачал оборотней в погонах и судейских мантиях. И у него не было сомнений в том, что любой мент, прокурор или судья – хоть раз в жизни, да брал взятки, а значит, совершал должностное преступление, потому он не стал бы сейчас ручаться ни за бывшего майора Купреянова, ни за подполковника милиции в отставке Черкасова. Игорю не хотелось верить в то, что они «оборотни», но у каждого своя цена, а за убийство владельца рынка «Южный» им могли предложить такую сумму, что бывшие менты, видимо, не смогли от такого предложения отказаться.