Расследование этого дела, похоже, было из той же серии, хотя придраться в общем-то было не к чему. Грамотно составленный протокол осмотра, подробное описание размеров следов и характер их образования, с точностью до миллиметра замерено расстояние от следов ног до бордюра тротуара, произведена ориентирующая и обзорная фотосъемка. Не было в этом деле только главного – водителя, сбившего двух человек и скрывшегося с места ДТП. Все, что следствию удалось установить, и то со слов потерпевшего, что наезд со смертельным исходом для его девушки на них совершил джип «Nissan» черного цвета. Других свидетелей этого ДТП, которые могли бы запомнить номер этого джипа, следователю найти не удалось. А на нет, как говорится, и суда нет, и он с чистой совестью приостановил дело и сдал его пылиться в архив.
С визита к потерпевшему Илье Смирнову, как единственному свидетелю гибели Елены Ладыжкиной под колесами неустановленного джипа, Зоя и решила начать свое расследование заказного убийства Владислава Загоруйко. Застать Илью дома можно было в любое время – из-за перелома позвоночника в поясничном отделе он был обречен провести оставшуюся часть жизни в инвалидной коляске. История, которую он рассказал Зое, потрясла ее.
В тот роковой вечер Илья провожал Лену домой. Когда они переходили улицу на пешеходном переходе, на них на огромной скорости вылетел черный джип, водитель которого и не думал тормозить. Илья, увидев перекошенное от злобы лицо парня, сидевшего за рулем несшегося на них джипа, дернул Лену за руку, чтобы отскочить вместе с ней, но было поздно. Джип зацепил его правым крылом так, что Илья отлетел на тротуар, а Лену от чудовищной силы удара подбросило в воздух. Илья же от удара сразу потерял сознание. Очнулся он в реанимации. У него была закрытая черепно-мозговая травма, сломано несколько ребер, но самое страшное – был поврежден спинной мозг, из-за чего у него полностью отнялись ноги. Он перенес две тяжелые операции, и в итоге – пожизненная инвалидная коляска.
– Когда мне сказали, что Лена погибла на месте, мне жить не хотелось, а тут еще это, – показал он на свою инвалидную коляску. – Перелом позвоночника – это не диагноз, это приговор. Знаете, я ведь раньше альпинизмом занимался – лазил по скалам, мечтал, как всякий альпинист, Эверест когда-нибудь покорить, а тут такое… В общем, хотел одним махом покончить со всем этим. Открыл окно и, наверное, выбросился бы – с двенадцатого этажа это было бы наверняка, но не хватило сил перелезть через подоконник. И такая меня злость тогда взяла на самого себя, что я такой беспомощный, и виновен во всем этом какой-то урод, возомнивший себя хозяином жизни…