— В самом деле? — вяло осведомилась леди Бертрам. — Подумать только, какой скандал!
Том встретил новость с большим недоверием.
— Откуда тебе это известно, Джулия? Кто тебе сказал?
— Сестра Шарлотты Йейтс, леди Дигвид, ездила недавно в Нортгемптон купить башмаки своим деткам и видела Крофорда с Марией. Вы не поверите, они беседовали, точно старые друзья! Вы можете себе вообразить нечто более постыдное?
— Что в том плохого, если мистер Крофорд вступил в разговор с дамой, которую некогда знал? — тихо возразила Сьюзен. — Или ты полагаешь, будто беседовать с Марией, оставившей своего первого мужа, предосудительно для всякого джентльмена?
Проигнорировав замечание кузины, Джулия продолжала:
— Это случилось в день похорон. В церковном дворе. Крофорд стоял возле могилы, а Мария подошла и заговорила с ним. Леди Дигвид видела их обоих так же близко, как я вижу вас. У могилы собственной сестры! И это человек, бывавший здесь запросто на правах близкого друга, едва ли не члена семьи! Какое счастье, что Крофорд покинул Мэнсфилд, надеюсь, он никогда здесь больше не появится и не осквернит этот дом своим присутствием.
Сьюзен охватил гнев, и, как не раз случалось прежде, она поспешила выйти из комнаты, чтобы удержаться от опрометчивых слов. Ничтожная, пустая история, поведанная Джулией, была, несомненно, подсказана злобой, никто в здравом уме не принял бы ее всерьез. Должно быть, Генри Крофорд встретил Марию Бертрам, носившую теперь имя Рейвеншо, совершенно случайно. Если та гостила неподалеку от Нортгемптона, то, вполне возможно, проходила мимо церкви и, увидев Крофорда возле свежей могилы, остановилась, чтобы выразить ему свои соболезнования. Что могло быть проще и естественнее этого объяснения?
И все же Сьюзен невольно призналась себе, что история ее смутила. Она и сама не могла бы сказать почему. У нее не было причин не доверять Генри Крофорду, и все же рассказ Джулии вызвал у нее смутное беспокойство.
Она с облегчением думала о том, что мистер Крофорд покинул Мэнсфилд и ей не придется какое-то время видеть его, а потому она сможет обдумать его предложение и разобраться в своих чувствах.
«Буду ли я когда-нибудь полностью уверена в Генри? — спросила она себя. — История леди Дигвид — не более чем вздор. И все же она заставила меня встревожиться. Со временем подобные подозрения неизбежно отравили бы наши отношения. Яд таился бы во мне, не в Генри, однако действие его было бы губительно».
Между тем, к своему удивлению, Сьюзен все больше утверждалась в мысли, что смущенное молчание Тома в ее обществе объясняется не возмущением, негодованием или недовольством, причиной которого послужила ее несдержанность во время сцены в парке. Напротив, маленькие знаки внимания, оказываемые ей Томом, его красноречивые взгляды, выражение глаз, когда он смотрел на нее, — все убеждало Сьюзен в том, что кузен глубоко сожалеет о случившемся и хотел бы принести извинения.