Через несколько минут кондуктор взмахнул красным флажком, и поезд тронулся.
«Неужели это возможно, – спрашивала себя Вильда, – что я больше никогда его не увижу?»
Но она тут же сказала себе, что должна вернуться к действительности и понять, что все сказанное маркизом прошлой ночью относилось на самом деле к ее сестре, которую он пригласил в Испанию, находя ее очень привлекательной.
Но даже одно лишь воспоминание о подаренном поцелуе, когда он разбудил ее прошлой ночью, вызывало в ней содрогание, как от разряда молнии.
Она по-прежнему могла ощущать силу его объятий и прикосновение его губ к ее волосам.
«Я люблю его», – говорила она себе безнадежно, зная, что будет любить его всю оставшуюся жизнь, даже если он никогда не узнает об этом.
Гермиона сняла шляпу и удобно расположилась на диване среди газет и журналов. На них она даже не взглянула, а только смотрела в окно. На переносице, между ее прекрасных глаз, залегла морщинка.
Вильда чувствовала себя виноватой, постоянно думая о маркизе и сожалея о необходимости покинуть его.
Робко, боясь разозлить Гермиону, она села рядом с ней и сказала:
– Мне очень жаль, что так случилось, дорогая. Ты должна простить мне мою глупость. Но Мирабелла жива и здорова благодаря маркизу.
– Он должен был бы догадаться, что нечто подобное могло произойти! – ответила Гермиона. – Я всегда слышала, что в Испании царит беззаконие, и, к несчастью, сама имела случай в этом убедиться.
– Я думаю, что для этих людей есть какое-то оправдание, – сказала Вильда. – В газетах столько писали о твоем богатстве.
– Это оправдание их преступной жадности, – возразила Гермиона. – Но это не оправдание для маркиза, не представлявшего себе, насколько я и Мирабелла являемся уязвимыми.
Она помолчала немного, и так как Вильда не проронила ни слова, она продолжила:
– В будущем мы будем очень осторожны, хотя я не думаю, что что-то подобное может случиться в Англии.
– Я тоже не думаю, – согласилась Вильда. – Но дома все-таки должна быть какая-то охрана.
– Я уже подумала об этом и позаботилась о специальной охране для нас уже в Париже.
Вильда посмотрела на сестру с восхищением. Она никогда не могла вообразить себе, что Гермиона окажется таким умелым организатором, но она догадывалась, что это качество воспитала и развила в ней жизнь, которую сестра вела, покинув родной дом.
Теперь, разбогатев, Гермиона, конечно, еще более в этом усовершенствуется.
Потом, так как она не могла перестать думать о маркизе, Вильда сказала:
– Так как ты не простилась… с маркизом, не будет ли он… очень огорчен, когда вернется домой и узнает, что ты уехала?