Магазин находился рядом с «Древностями» Кобба – в одном квартале с «Голубым драконом», бывшим экипажным сараем, где теперь обосновался Рассел Пэтч, угловым магазином Энди и лавочками, которые торговали всякими мелочами, удовлетворяя спрос жителей Хламтауна на молитвенники в тисненых обложках и черные панталоны с красной отделкой. Вывеска «Немного старины» красовалась на первом этаже здания, напоминавшего дом Коббов, только вдвое более обшарпанного и менее широкого. Если верить табличке на стене, верхние этажи были отданы меблированным комнатам – и только мужчинам.
Квиллер поднялся по обледеневшему каменному крыльцу и попал в тускло освещенный холл. За стеклянной дверью он узрел столь привычное для Хламтауна скопление немыслимой рухляди: пыльную мебель, позеленевшие медь и латунь, фарфор и прочие ничего не значащие разрозненные предметы. Понравился ему только котенок – он спал, свернувшись на подушке посреди стола и положив мордочку на лапки. Должно быть, непросто было бедняжке пробираться на осторожных бархатных лапках между бокалами и чашками до своей постели! Журналист вошел.
Увидев посетителя с пышными усами, владелец магазина поднялся с кушетки и раскинул руки в мелодраматическом приветствии. На Бене был объемистый лыжный свитер, подчеркивавший полноту фигуры, и щегольский шелковый цилиндр. Бен сорвал его с головы и низко поклонился.
– Как идут дела? Плоховато? – спросил Квиллер, оценивая неприглядную обстановку.
– Утомительно, безрадостно, вяло, бесприбыльно, – ответил продавец, снова прикрывая цилиндром редеющие волосы.
Квиллер взял в руки противогаз времен Первой мировой войны.
– Историческое сокровище, – сообщил Николас. – Привезен на «Мейфлауэре»[5].
Он ковылял за журналистом, быстро переставляя ноги в белых гольфах.
– Я слышал, вы когда-то работали в театре, – проговорил Квиллер.
Округлый маленький продавец подрос сантиметра на три.
– Нашего фра Лоренцо на Бродвее хвалили критики. Наш Догберри был великолепен. Наш Боттом был незабываем… Что это значит? Вы бледны и весь дрожите!
Квиллер не сводил глаз с котенка на подушке.
– Этот… Этот кот! – выпалил он. – Он мертв!
– Великолепный образчик таксидермистского искусства. Ужели он вам не по сердцу?
– Да, не по сердцу, – ответил Квиллер, шумно выдохнув в усы. – И вообще, чем вы конкретно занимаетесь? У вас есть какая-нибудь специализация?
– Я счастливый ночной бродяга.
– Бросьте! Не нужно вешать мне лапшу на уши. Хотите рекламу – отвечайте по существу. На чем вы специализируетесь?
Бен Николас замялся:
– На всем, что приносит доход.