– Ты похож на довольного деревенского кота, вылакавшего у зазевавшейся хозяйки целую крынку сметаны, – проговорил Морган, видимо, подумав о том же.
– Да ладно, братишка! – Даниэль развязно хохотнул и попытался было потрепать его по плечу, но Морган вовремя увернулся. Впрочем, дракона это ни капли не обескуражило, и он продолжил прежним нарочито безмятежным тоном: – Согласись, грех было упускать такую возможность! Рыбка сама плыла в руки. Да хорошенькая какая рыбка!
В этот момент мне послышался какой-то шум из дома. Я посмотрела на окна первого этажа и вдруг заметила, что на нас кто-то смотрит. Увы, было слишком темно, чтобы разобрать лицо подглядывающего. Я видела лишь белое смутное пятно. Но почему-то меня не оставляла уверенность, что это Алисия решила бросить последний взгляд на любовника.
Внезапно мир знакомо покачнулся в глазах. Мрак посерел, и я увидела Алисию. Такая же молодая и красивая, она лежала на кровати навзничь, устремив остекленевший взгляд в потолок. А из ее груди торчала рукоять простого кухонного ножа, которым, должно быть, не раз нарезали хлеб и мясо.
На самом краешке постели примостился Кирк. Он тер какой-то тряпкой свои руки. Тер, тер и тер, не замечая, что тем самым уже разодрал их до крови. А в его глазах бушевало пламя безумия.
Неожиданно мужчина запрокинул голову и даже не заплакал – завыл от горя и безысходности.
Показанная богами картинка из будущего быстро померкла перед моим взором. Я опять стояла на крыльце, ежась от прохладного ветра и прижимаясь к плечу Моргана. Но теперь я не сомневалась, что несчастная служанка, мечтавшая хоть раз подняться в небо от наслаждения, заплатит жизнью за свою интрижку с драконом.
Я посмотрела на Дани, который продолжал лучиться невыносимым самодовольством. Открыла было рот, желая сообщить ему, что своей прихотью он погубил сразу двух людей, но почти тут же закрыла его. Нет, не стоит. Он все равно не поймет своей вины, как до сих пор не понимает, почему должен заплатить за смерть сьера Густаво. Не тот человек. Точнее сказать, не тот дракон. Ответственность за собственные поступки – это точно не про него.
Но куда больше меня заинтересовало то, что я увидела сцену предстоящей гибели Алисии только сейчас, когда она все-таки изменила мужу, а не раньше. Почему так произошло? Неужели потому, что до последнего мгновения Алисия была вольна отказаться от измены, и тогда бы ее миновала столь жуткая расплата? Но тогда это означает, что наша судьба в наших руках. Пафосно, конечно, прозвучало, но определенные надежды внушает.