Очень помогла мне в этих съемках… мама. Нет, баронессе ван Хеемстра не пришло в голову отправиться вслед за дочерью в Африку, да ее бы и не взяли. Но я на каждом шагу вспоминала то, что мама внушала мне с детства: человек должен думать прежде всего о других, а потом о себе, о своих нуждах, своем удобстве или неудобстве. Как это перекликалось с тем, что мы услышали в монастырях! Человек должен дарить любовь, все время дарить, это куда важнее и нужнее, чем получать ее. Нужно быть полезным каждую минуту своей жизни.
Мама не была набожной и не приучала нас к этому, но как же она была права, духовно права!
На самих съемках царило настоящее взаимопонимание, оно было совсем иным, чем на «Римских каникулах», но куда более важным. Мы заботились друг о друге так, словно и впрямь были единым целым. Если я просила выключить пластинку со звуками джаза, это немедленно выполняли, не потому что стремились угодить звезде, а потому что понимали – такие звуки разрушают наш настрой на роль. Исполнительницы главных ролей поистине жили, как монахини, часто ограничивая сами себя во многом, чтобы не растерять внутреннего ощущения, и вся съемочная группа также вела себя строго.
Тем смешней читать, что мы потребовали установить биде в номер! Какое биде, если каждый глоток чистой воды на вес золота?! Я боялась только одного: болезней, но не тех, которыми страдали люди в лечебницах, а тех, которые можно подцепить из-за грязной воды или укуса насекомого, а также из-за непривычной пищи. Возможно, где-то в требованиях, которые мы подписывали не глядя, и были перечислены те самые биде, но никому не пришло в голову их устанавливать. Знаете, когда видишь, как мучаются гниющие заживо люди в лечебницах для прокаженных, становится не до биде и других глупостей.
Правда, я не бросила курить, приводя в настоящее изумление местное население – монахинь с сигаретами в длинных мундштуках они никогда не видели. Циннеман доходчиво объяснил, что я американская монахиня. Кажется, с тех пор половина Конго была убеждена, что американским монахиням положено курить по уставу.
И все же я чуть не сорвала съемки, правда, не по собственной воле. Когда мы вернулись в Рим, у меня вдруг начались почечные колики. Приступ был ужасным, но я терпеливо сносила боль, разве я могла на что-то жаловаться после того, что увидела в Конго? Врачи были непреклонны: операция по удалению камней! Циннеман и остальные участники съемок в ужасе: ведь отснята только часть материала, а я почти в каждом кадре. Мои молитвы были услышаны, в чем я увидела одобрение своей игры, – камни вышли без операции, но на больничной постели все же пришлось провести некоторое время.