В первый миг Запевалова даже опешила от удивления, но быстро взяла себя в руки. С абсолютным спокойствием и невозмутимостью она двинула новенькой локтем в солнечное сплетение. Та задохнулась, из глаз брызнули слёзы, она согнулась пополам. А когда выпрямилась и перевела дух, Запевалова повторила удар, затем ещё раз и ещё. Волкову опять держали за руки, так что она не могла ни защититься, ни прикрыться. Каждый раз бедняга сгибалась, судорожно хватая воздух ртом. Это было слишком. Я отвела глаза и старалась не смотреть, желая только одного – чтобы эта экзекуция поскорее закончилась. Но Запеваловой и этого было мало. По её приказу Зубков и Айрамов повалили Волкову прямо в грязь лицом. Зубков отломил от куста длинный прут, задрал ей подол платья и стал стегать её по заду. Через тонкие капронки просвечивали стринги. Многие девчонки от такого зрелища смутились, пацаны, наоборот, наблюдали эту сцену с неприкрытым любопытством.
Волкова пыталась подняться, но Айрамов не давал, прижимая её ботинком к земле. Я отвернулась. Запевалова тут как тут:
– Смотрите, смотрите, что будет с теми, кто против класса попрёт!
* * *
Волкову так и оставили лежать ничком в грязи, избитую и униженную.
– Кто её поймал первый? – спросила Запевалова.
Она шла довольная, и это ещё раз подтвердило мою догадку – унизить или помучить человека ей в радость.
– Я, – гаркнул Зубков гордо.
– Красавчик! Вечером скину тебе домашку по электронке. Что там у нас на завтра – алгебра и физика?
– Мне ещё по биологии сказали презентацию сделать, – не растерялся Зубков.
– Ну ты и борзый! Ладно. Эй, Умрихин, сделаешь Зубкову презентацию!
– А чего сразу я? – возмутился Умрихин.
– Ну-ка, кто за то, чтобы Умрихин сделал биологию за Зубкова?
Все, понятно, были за.
– Вот видишь, Умрихин, весь класс считает, что это должен сделать ты. Или ты против всех?
Умрихин не нашёлся что ответить, только глазами хлопал. Однако почувствовал, что вот-вот может стать очередным изгоем.
– Да сделаю я. Чего сразу против-то?
– То-то, – поучительно сказала Запевалова, и все захохотали.
Когда нас осталось пятеро, Бородин вдруг спросил:
– Женька, а тебе не кажется, что мы на этот раз перегнули палку?
– Что ты имеешь в виду? – сразу же окрысилась Запевалова.
– Мне кажется, что мы с ней поступили чересчур жестоко. Особенно в конце…
– Ты что, пожалел Зверька?
– Да не в Зверьке дело и не в жалости!
– А в чём же?
– В нас. Просто на этот раз мы зашли слишком далеко. Ладно, мы полдня гнобили её, потом гнали, но зачем было… топтать в грязи и стегать кнутом? Нехорошо это…