Обедать он пошел поздно; начальник станции тоже заторопился.
— Жена ждет меня к обеду, — сообщил он, выводя Ратлиджа из своего маленького, захламленного кабинета. — Она не любит, когда я опаздываю!
— Передайте, что вам пришлось помогать полиции, — ответил Ратлидж и пошел дальше.
Версии начали возникать за едой. Он обдумывал их, повторял, вертел так и сяк, чтобы убедиться, что он прав.
Что бы ни случилось здесь, в Синглтон-Магна, нельзя забывать об убитой женщине.
С этого неоспоримого факта и надо начинать.
Весь остаток дня и начало вечера Ратлидж наводил справки об убитой женщине.
В Синглтон-Магна никто не сомневался в том, что она — жена Моубрея. Та самая, в поисках которой обезумевший от гнева Моубрей рыскал по городу.
Все охотно рассказывали о своих встречах с Моубреем; те, кто не видел его собственными глазами, слышали о нем от знакомых. По словам горожан, Моубрей кипел от гнева и угрожал ее убить. Он выполнил свою угрозу — ведь женщина погибла! Однако о ней самой никто ничего рассказать не мог. Как будто в жизни ей была отведена единственная роль — роль жертвы.
Даже Харриет Мейсон, женщина, которая приехала к тетке тем же поездом, что и Моубрей, ничего не помнила.
— В дороге меня так укачало, что я ни на что не обращала внимания. Мне хотелось одного: поскорее добраться до тетушки, — многозначительно сказала она, глядя на Ратлиджа из-под редких светлых ресниц.
Миссис Хайндс, страдавшая ревматизмом и никому не желавшая быть в тягость, сказала:
— В тот день, кроме Харриет, я видела всего одну пассажирку, которая сходила с поезда. Ее встречала миссис Уайет. На гостье была очень красивая шляпка… Но Харриет замутило, и у меня совершенно не было времени глазеть на других пассажиров, хотя вместе с ней выходили и другие… — Она неожиданно лукаво улыбнулась, и в ее глазах замелькали веселые огоньки. — Инспектор, извините нас, пожалуйста. По-моему, мы похожи на увечных и хромых из Священного Писания!
Харриет мрачно посмотрела на тетку; миссис Хайндс кротко улыбнулась в ответ.
* * *
На следующее утро Ратлидж выехал рано. Он заходил во все дома, стоящие вдоль шоссе, однако его расспросы оказались безрезультатными. Дальше он отправился в деревню Стоук-Ньютон. Там жили три пассажира, приехавшие в Синглтон-Магна на одном поезде с Моубреем. Фермера, его жену и их младшую дочь встретил арендатор. Домой они приехали «в фургоне», как дружелюбно пояснила миссис Таннер. Она провела Ратлиджа в гостиную, посередине которой стояла кадка с огромной аспидистрой. Ратлиджу стало не по себе; ему казалось, что широкие листья душат его.