— Нет, только все как-то нескладно получается. Если бы стало известно, что к дому в Челси имеет отношение кто-то из них, погибла бы и репутация Маргарет Тарлтон. По-моему, Нейпир не пошел бы на такой риск… — Он решил сыграть роль адвоката дьявола.
— Есть ведь и обходные пути. Уверяю тебя, можно купить дом на чужое имя, замести следы… С другой стороны, дом оформили на нее, и кто будет докапываться, откуда у нее деньги? Политические недруги могут сколько угодно изучать финансовое положение Нейпира. Они ничего не найдут — ведь им и в голову не придет искать деньги на счете Уайета, верно? Подброшу тебе еще один кусочек головоломки. По слухам, наследство Саймона Уайета оказалось не таким большим, как он ожидал. Говорят, его отец сделал неудачные вложения во время войны… Чтобы поддержать музей, Саймону даже пришлось продать лондонский дом Уайетов! Вот и Нейпир не сумел осуществить свою мечту и жениться на Маргарет — в конце концов, Элизабет до сих пор не замужем, поэтому дом продать нельзя. Кроме того, становится понятно, почему Маргарет надоела неопределенность и она решила сменить работу.
— Все, что ты говоришь, очень интересно. И все же, если ты права и Нейпир действительно занял деньги у Уайета, я пока не понимаю, как это связано с убийством Маргарет Тарлтон. Кому от него выгода? — Он встал; виски не помогло ему справиться с мраком, который все плотнее смыкался вокруг него. — Кстати, пока я еще не нашел ни у кого мотива убийства… Кроме предположения, что ее убили по ошибке.
— Пока не нашел, но обязательно найдешь. — Франс улыбнулась и потянулась к его пустому стакану.
Она вышла проводить его. В прихожей Ратлидж спросил:
— Допустим, тебе нужно было избавиться от чемодана, который может стать уликой в деле об убийстве. Куда бы ты его спрятала?
— Чемодан? Наверное, в таком месте, куда все сдают багаж, — в камере хранения отеля или на железнодорожной станции.
— Но там на него рано или поздно наткнется портье или начальник станции и попробует разыскать владельца.
— Тогда… я положила бы его в такое место, куда никто не ходит.
Слова сестры не давали ему покоя всю обратную дорогу до Дорсета.
Когда Ратлидж остановился во дворе «Лебедя», было уже поздно, и он устал. Почти всю вторую половину дня не прекращался дождь; казалось, над землей повисла плотная серая пелена.
Выходя из машины в темноте, он попал в лужу и выругался. Со шляпы, которую он надел, чтобы не намочить голову, текло на плащ. К входу в гостиницу пришлось идти против ветра. Рубашка липла к плечам.
У двери он стряхнул шляпу и вытер ноги о коврик, чтобы не запачкать чистый пол вестибюля.