Потому что он был безумно рад пойти в школу.
Отец одолжил у дяди Габриэля новую карету, чтобы отвезти сына из Аликанте в Академию. Правда, одолжил – не совсем точно сказано: скорее, просто взял без разрешения.
– Не надо все усложнять, Джейми, – сказал отец, пробормотав лошадям что-то по-валлийски. Те сразу ускорили бег. – Габриэль не стал бы возражать. Мы же с ним одна семья.
– Дядя Габриэль говорил вчера ночью, что он ее только что покрасил. Много раз говорил. И грозился вызвать полицию и арестовать тебя. Тоже много раз.
– Через несколько лет Габриэль перестанет беспокоиться о карете. – Отец подмигнул Джеймсу своими голубыми глазами. – Потому что к тому времени мы все будем ездить на автомобилях.
– Мама говорит, ты совершенно не умеешь водить автомобиль, – отозвался Джеймс. – Она заставила нас с Люси пообещать, что если ты когда-нибудь сядешь за руль, мы в этот автомобиль не полезем.
– Мама просто шутила.
Джеймс помотал головой.
– Она заставила нас поклясться Ангелом.
Он покосился на отца и усмехнулся. Уилл тряхнул головой; ветер взъерошил его темные волосы. Мама говорила, что у Джейми с отцом одинаковые волосы, но Джеймс знал, что его прическа всегда выглядит неаккуратно. А волосы отца, он слышал, люди называли «непослушными» – то есть, конечно, тоже неаккуратными, но при этом очень красивыми.
Первый день в школе – не самое лучшее время, чтобы размышлять о своих отличиях от отца. Но Джеймс ничего не мог с этим поделать.
По дороге из Аликанте карету то и дело останавливали, здороваясь привычным уже Джеймсу восклицанием: «О, мистер Эрондейл!» Женщины всех возрастов добавляли к этим трем словам еще два вздоха.
Почему-то других отцов приветствовали без этого «О» перед «мистер».
Люди считали, что у такого выдающегося отца и сын должен быть выдающимся – звездой чуть меньшего масштаба, чем сияющее солнце Уилла Эрондейла, но тоже яркой и заметной. И всегда сдержанно, но явно выказывали разочарование при знакомстве с Джеймсом, потому что ничего выдающегося в нем не находилось.
Джеймс вспомнил один случай, который очевидно и ясно продемонстрировал разницу между ним и его отцом. Подобные воспоминания обычно посещали его посреди ночи, когда он уже почти спал, и жалили, словно мелкие, почти невидимые, но очень болезненные порезы.
Дело было в лондонском книжном «Хэтчардс». К ним с отцом не спеша подошла женщина из простецов. Джеймс всегда считал «Хэтчардс» самым приятным книжным магазином города. Темное дерево отделки и огромные стеклянные витрины придавали ему особую импозантность, а укромные уголки, куда можно было забраться и просидеть целый день с книжкой в почти полной тишине, лишь добавляли привлекательности. Эрондейлы обычно посещали «Хэтчардс» всей семьей, но когда Джеймса с отцом заносило сюда одних, женщины почему-то очень часто находили повод подойти к ним и начать разговор.